Русская революция, 1917

Ситуация в стране в целом стала в то время еще более отчаянной, чем в армии. Распутин со своей кликой окончательно распоясались. Их способы правления, поведение, отношение к русскому народу граничили с предательством и беспредельной наглостью. С удвоенными усилиями преследовались кооперативные общества, Союзы городов и земств, городские управы, другие аналогичные организации, несмотря на критическое положение со снабжением страны, острый транспортный кризис, нехватку продуктов питания и товаров первой необходимости, финансовый и экономический крах. Свирепствовала цензура, закрывая газеты и совсем безобидные организации, была отменена свобода собраний, в Сибирь под конвоем шли ссыльные со всех концов страны. Правящая клика, утопая в крови, продолжала жестокую оргию, а Россия двигалась к гибели. Народ обуял страх, отчаяние, ненависть.

В рабочих кварталах усиливалась пораженческая и большевистская пропаганда. Не прекращались забастовки и стачки, спровоцированные властями, бунты в армии и среди голодающего населения. Началось непрерывное дезертирство из армии. В пограничных губерниях усиливалось сепаратистское движение. Страна падала в пропасть. Вся Россия, от великих князей до крестьян, содрогалась от ужаса и возмущения.

В ноябре 1916 года великий князь Николай Михайлович писал царю: «Ты вновь подтвердил свое намерение вести войну до победного конца. Веришь ли в такую возможность в сложившейся ныне в стране ситуации? Знаешь ли истинное положение дел в пограничных губерниях и внутри страны? Поверь моей просьбе, сбрось с себя оковы. Надеюсь, что, освободившись, ты спасешь трон и нашу возлюбленную страну от непоправимой беды».

Под «оковами» великий князь подразумевал императрицу Александру Федоровну и распутинскую клику.

Опасаясь, как бы безумства Алисы, вошедшей в императорскую фамилию под именем Александры Федоровны, полностью не погубили династию, великий князь Дмитрий Павлович принял участие в убийстве Распутина. Той же самой зимой 1916 года далеко еще не революционная Дума заговорила на языке революции. В своей знаменитой речи Милюков открыто напал на правительство Штюрмера и без всяких околичностей спросил: «Неужели страна действительно находится в руках изменников?» Российский средний класс потребовал, чтобы правительство отчитывалось перед Думой. Но Дума и этот вопрос отложила в долгий ящик. Когда вся страна настаивала на радикальных конституционных реформах, «прогрессивный блок» (думское большинство) во главе с Милюковым, Шульгиным (правый центр) и Шидловским (левые октябристы) уже предложил довольно туманную формулу «министерства, ответственного перед народным представительством».

К декабрю в Думе и близких к ее политическим взглядам и социальному составу организациях, вроде Всероссийских Союзов городов и земств, возникли серьезные разногласия.

«Степень общего развала в стране такова, — говорил 27 февраля 1917 года лидер партии прогрессистов[10]Ефремов, — что доверие правительству было полностью утрачено и оказано Думе. Сегодня, однако, заметна склонность к неверию в способность Думы самым радикальным образом решить тяжелые проблемы страны. Народ не замедлит выразить недовольство, ибо близорукость властей приводит к заключению о невозможности парламентарными способами получить ответственное перед народом правительство».

Если средний класс утратил доверие к Думе, то самые демократические и радикальные круги никогда и не видели в ней непреложного вождя, хотя целый месяц старались принудить ее к участию в борьбе за спасение страны. В ноябре 1916 года грозная опасность стала столь очевидной, что даже не проявлявшие особенного патриотизма люди превратились в революционеров. В декабре вся Россия инстинктивно боролась с правительством революционными методами. Обращаясь к думскому большинству, я привел такое сравнение: «Подобно персонажу Мольера, не знавшему, что он говорит прозой, вы отвергаете революцию, выражаясь и действуя, как настоящие революционеры». Когда Штюрмер в тщетной попытке успокоить волнения объявил в Думе, что, по слухам, после войны союзники отдадут России Константинополь, даже самые империалистически настроенные депутаты не удержались от выражения недовольства, настолько помпезное заявление министра противоречило реальной ситуации.

В общем, нескончаемая болтовня правительственных чиновников, упорно суливших с полнейшей бестактностью решительную победу над Германией и исполнение исторической миссии России на Западе, только бесконечно раздражало народ.