Русская революция глазами современников. Мемуары победителей и побежденных. 1905-1918

В качестве пролога к заметкам этого дня и этой ночи я сделал вступительную запись: «Янв., 18-го. Крах. Вечернее сообщение: шестеро убитых, тридцать четыре раненых — скорее всего, преуменьшение».

В ходе своих стараний разогнать все политические силы, оппозиционные большевизму, в конце 1917 года Ленин объявил вне закона кадетскую партию и арестовал двух ее лидеров, Шингарева и Кокошкина, которые были избраны членами Учредительного собрания. Шингарев уже появлялся на этих страницах, когда в начале мартовских дней вместе с Шульгиным спешил по петроградским улицам в Думу. Эти двое были убиты в тюремной больнице 19 января, через день после скомканного открытия Учредительного собрания. Изгоев, член кадетской партии, вскоре услышал эту ужасную новость:

«Рано утром (20 января) я вышел прогуляться и неожиданно наткнулся на издателя М. И. Ганфама. Он сказал мне: «Идемте со мной; случилось нечто ужасное… только что явился сторож из Мариинской больницы и рассказал, что этой ночью матросы убили кадетов (А. И. Шингарева и Ф. И. Кокошкина)… Мы поспешили в больницу и узнали от медсестры… что, когда эти двое уснули, в палату вошли несколько вооруженных человек и хладнокровно расстреляли их… Такое убийство двух членов Учредительного собрания по сути означало смерть самого собрания… На улице перед больницей собралась огромная толпа… «Чего это ради о них плакать!.. Всех их надо перебить! Они помогали Керенскому грабить Россию… Шингарев, как министр финансов, украл двенадцать миллионов…»

Когда кто-то попытался сказать матросу, что все это ложь, что убитые были небогатыми людьми, что Шингарев со своей большой семьей жил на пятом этаже в небольшой четырехкомнатной квартире, тот не поверил и заорал: «Мы знаем… знаем, кто вы такие! Вы, кто защищали министров-капиталистов… Вас, кадетов, пролетарское правительство объявило вне закона… и на то, должно быть, была причина. Наши вожди такие же умные, как и вы».

Было ясно, что часть слушателей на его стороне. Спорить с ним было небезопасно… Я не мог не думать об убитых, которые трудились всю жизнь, дабы просвещать таких невежественных людей — и какое воздаяние они получили за свои труды…»

«Известия» следующим образом прокомментировали это убийство:

«Ужасна смерть Шингарева и Кокошкина… трудно поверить, что есть люди, павшие так низко, чтобы напасть в больнице на двух беззащитных больных людей и убить их… Это убийство пятнает честь революции… Оно помогает лишь врагам революции… Эти невежественные люди не понимали, что, убивая Шингарева и Кокошкина, они действовали в интересах врагов революции… Перед лицом этих фактов убийц необходимо найти, чтобы они предстали перед революционным судом. На знамени революции не должно быть пятен».

Дыбенко, как большевистский лидер Балтийского флота, сделал заявление по этому поводу:

«В ночь с 19 на 20 января в Мариинской больнице были убиты Шингарев и Кокошкин… В соответствии с информацией, полученной от сотрудников больницы, убийство было совершено людьми, носившими морскую форму. Это дело должно быть тщательно расследовано. Честь революционного флота не должна быть запятнана обвинением в убийстве революционными матросами беспомощных врагов, которые были обезоружены и взяты под стражу.

Я призываю всех, кто принимал участие в этом убийстве… добровольно явиться и предстать перед революционным трибуналом…»

Убийство двух невинных людей вызвало реакцию, полную неподдельного ужаса со всех сторон, включая и самих большевиков, но революция только начала собирать свою жатву человеческих жизней. Несколько лет спустя одновременная смерть сотен человек не вызывала даже шепота.

Устранив своих соперников одной рукой, правительство большевиков, находившееся в младенческом возрасте, другой рукой попыталось раскрутить колеса нового образа жизни. Начало советской бюрократии было столь же убого и комично, как и все те лозунги и новые организации, которые пытались навести порядок после хаоса революции. Глава законодательного бюро Совета народных комиссаров (Совнаркома) оставил отчет, как в первые дни своего существования он медленно обретал почву под ногами:

«В первые дни своего существования Совнарком размещался в 36-м кабинете Смольного института. Комната была маленькой и грязной. В те дни Совнарком и Центральный комитет партии практически не отличались друг от друга.

Первый закон был опубликован в «Газете Временного правительства рабочих и крестьян» № 1… Он утверждал местные органы самоуправления… реквизицию складов, домов, ресторанов и других торговых и производственных учреждений… Этот декрет был единственным юридическим обоснованием для бесчисленных реквизиций, которые начали проводить местные «Совдепы»… В то время правительство не проводило регулярных заседаний. Первый декрет Совнаркома был написан Каменевым, Сталиным и мною… Было много разговоров, как подписать его: «Ленин», «Ульянов» или и так и так. Сталин подписал «Владимир Ульянов-Ленин» и отослал в печать…