Русская революция глазами современников. Мемуары победителей и побежденных. 1905-1918

После начального периода колебаний Ленин убедил своих соратников в Петрограде принять его курс действий, и Троцкий бросил свой авторитет на чашу весов Ленина. В апреле экстремистская установка Ленина увеличила разрыв между либеральными и радикальными революционерами, так что Керенский потерял всякую возможность политиканствовать и в том и в другом лагере, чем, как мы видели, он занимался в мартовские дни. Большевистская революция копила силы.

Тем не менее Первый Всероссийский съезд Советов состоялся в июне в Петрограде. Большинство продолжало принадлежать эсерам, второе место досталось меньшевикам. Большевики остались в меньшинстве. Первым пунктом повестки дня был вопрос о доверии первому коалиционному правительству, сформированному в мае. Из всех основных партий только большевики отказались входить в него, считая, что таким образом предадут рабочих и крестьян, которых они представляют. Лидеру эсеров Виктор Чернову достался пост министра сельского хозяйства; яркий меньшевик Церетели стал министром почт и телеграфа. По записям Филиппа Прайса (корреспондента «Манчестер гардиан» в России) можно составить представление, как в день открытия съезда Ленин ссорился с ними.

«А теперь в дальнем углу зала поднялся невысокий, крепко сбитый человек с круглой лысой головой и маленькими татарскими глазками. Он возглавлял небольшую группу делегатов, которые расположились в самом конце зала, на крайних левых местах. Казалось, никто не обращал особого внимания на тот угол, где они сидели, поскольку господствовало всеобщее убеждение, что там собрались непримиримые экстремисты, крайние чудаки всех типов, которые сгрудились в своей маленькой норке. Но как только этот невысокий коренастый человек встал и решительными шагами двинулся вперед по длинному проходу, где сидели ряды «революционных демократов», по залу прошел приглушенный шепот. Ибо это был Ленин, лидер небольшой и незначительной группки большевиков на этом Первом Всероссийском съезде Советов. Ни в одном слове, слетавшем с его губ, не было и следа нерешительности. С первых же секунд своего выступления он перешел прямо к делу, давя своих оппонентов безжалостной логикой. «Где мы? — начал он, простирая свои короткие руки и вопросительно глядя на аудиторию. — Что такое Совет рабочих и солдатских депутатов? Есть ли в мире что-либо подобное? Нет, конечно же нет, потому что ни в одной стране мира, кроме России, не существует такого абсурда. Давайте примем одно из двух: или буржуазное правительство с его планами на бумаге так называемых социальных реформ, которые существуют во многих странах, или пусть у нас будет правительство, о котором вы (указывая на Церетели), похоже, так долго мечтали, но, по всей видимости, у вас не хватило смелости претворить его в жизнь, правительство пролетариата, историческая параллель которого тянется с 1792 года из Франции.

Посмотрите на ту анархию, которую нынче мы имеем в России, — продолжил он. — Что это значит? Вы серьезно думаете, что сможете создать социалистическую форму общественного устройства с помощью капиталистов? Сможет ли Церетели предложить такой план, чтобы убедить буржуазные правительства Западной Европы согласиться с нашей точкой зрения на мирный договор? Нет, пока власть не находится в руках русского пролетариата, его ждет позорное поражение. Посмотрите на дело рук своих! — вскричал он, презрительно тыкая пальцем в министров-социалистов. — Капиталисты, получая по 800 процентов доходов от военных заказов, обращаются со страной так же, как при царизме. Почему бы вам не опубликовать цифры их доходов, арестовать кого-то из них и подержать за решеткой, пусть даже вы их будете содержать в таких прекрасных условиях, как Николая Романова. Вы говорите о мире без аннексий. Введите этот принцип в практику здесь в Финляндии и на Украине. Вы говорите о наступлении против немцев. В принципе мы не против войны. Мы всего лишь против капиталистических войн, которые ведутся ради доходов капиталистов, и, пока вы не возьмете правительство в свои руки и не выставите буржуев, вы будете всего лишь орудием в руках тех, кто несет миру несчастья». — Произнеся эту тираду, он под радостные возгласы своих сторонников и оскорбительные смешки делегатов от «революционной демократии» вернулся в свой далекий угол.

По залу снова пронесся шум, когда встал человек с квадратным лицом и прической бобриком. На нем был коричневый пиджак и гамаши, лицо было бледным от нервного напряжения, но глаза горели как раскаленные угли. Это был Керенский, который в данный момент считался народным героем и который верил, что сможет привести русскую революцию к успешному воплощению ее идеалов — дать землю голодным крестьянам, мир без аннексий и контрибуций уставшим солдатам. Выпрямившись и засунув правую руку за борт пиджака, он начал подчеркнуто спокойным тоном: