Русская революция. Ленин и Людендорф (1905–1917)

Кроме того, он приятельствовал с Пилсудским и представителями левого крыла ППС, выяснял их цели в войне и познакомил с ними своего польского товарища Малиновского, намереваясь на время войны передать ему контроль над польским движением[479]. В лице краковского невролога С. Ю. Багоцкого, русско-польского эмигранта, который, по словам Крупской, помогал им «во всех житейских и конспиративных делах», Ленин встретил официального секретаря организации помощи беженцам, находившегося в хороших отношениях не только с венскими властями, но и с германской разведкой[480]. Когда началась война, Багоцкий последовал за Лениным в Швейцарию, где в марте 1917 г. стал секретарем «Комитета по делам беженцев» и поддержал план Ленина ехать в революционный Петроград через Германию, вопреки советам большинства социал-демократов и эсеров.

Из Кракова Ленин «чаще, чем раньше», наведывался в Германию. К примеру, прочитав 17 июня 1912 г. доклад о перспективах революционного подъема в России, он затем «несколько раз» проводил совещания в Лейпциге, останавливаясь у Таршиса[481] (Штайнштрассе, 28), начальника его секретной транспортной организации. Живя в Кракове, он мог активизировать прежние отношения с немецкой секцией IIIb, так как Краковское главное разведуправление поддерживало постоянную связь с немецкими разведцентрами в соседних Позене (Познани) и Бреслау (Бреславле); ориентированный на Скандинавию — главную дорогу членов большевистского подполья в Западную Европу и обратно — данцигский немецкий разведцентр через свое отделение в Торне (Торуни) тоже по мере сил «содействовал» совместной игре германской и австрийской разведок[482]. Для Скандинавии начальник Генштаба Конрад фон Хётцендорф в январе 1913 г. учредил должность военного атташе с резиденцией в Стокгольме, отвечавшего за Швецию, Норвегию и Данию, и поручил подполковнику Ойгену Штраубу сбор разведданных о Петербургском военном округе. Штрауб должен был «наблюдать не только за Россией с этой стороны, но и за центрами русского шпионажа в Стокгольме и Копенгагене»[483]. Следуя примеру австрийцев, В. Николаи с начала войны тоже пристраивал офицеров разведки в германские дипломатические представительства в скандинавских столицах и создал филиал своей секции в местечке Хапаранда на шведско-финской границе — главном перевалочном пункте на нелегальных путях трансграничного сообщения большевиков.

Краковское начальство оказывало большевистскому вождю любую мыслимую помощь для сбора его партийных войск и повышения интенсивности их действий в России и за рубежом. Чтобы русские нелегалы без проблем пересекали границу, в его распоряжение предоставлялись австрийские проходные свидетельства[484], для беспрепятственного передвижения по стране он мог выписывать им удостоверения, которые — по опыту Малиновского — значили для австрийских властей больше, чем соответствующие бумаги от российского посольства или консульства. С русских путешественников, связанных с Лениным или имеющих при себе его «удостоверения», обычное «наблюдение снималось»[485]. К его ручательству за того или иного товарища австрийские власти относились с полным доверием[486]. Эти и другие факты доказывали русской охранке и частному детективу из парижской эмиграции В. Л. Бурцеву[487], что глава большевистской партии состоит под «покровительством» австрийского правительства и пользуется привилегиями и поощрением со стороны официальных инстанций, в то время как за другими русскими эмигрантами следят и ограничивают их в передвижениях[488].