Русская революция. Ленин и Людендорф (1905–1917)

Планируя в этих условиях параллельное создание «партийной школы» в Поронине, Ленин для контроля за исполнением краковских решений и ради пропагандистской поддержки специально обученных конфидентов и агентов провел в сентябре 1913 г. в Поронине совещание, которое из тех же соображений конспирации велел называть «Августовским» или «Летним»[496]. 22 представителя крупнейших российских парторганизаций, пять депутатов Думы (Самойлов отсутствовал, а Малиновский переживал тяжелейший душевный кризис) и два московских выборщика отчитались об успешном переходе к нелегальным, конспиративным методам работы. Совещание утвердило план Ленина по окончательному расколу социал-демократической фракции, согласилось с его идеями оживления забастовочного движения и подготовки всеобщей политической стачки (в период мобилизации в России) и одобрило новые, соответствующие предвоенной обстановке, формы тактики, пропаганды и агитации. Для их претворения в жизнь в немецкой типографии в Тильзите под присмотром «директора» некоего немецкого издательства (скорее всего, одного из офицеров секции IIIb) стали в массовом порядке печататься листовки и другие пропагандистские материалы. С помощью партийной транспортной организации их контрабандой переправляли через границу в Российскую империю и рассылали из ближайших почтовых отделений в центры организованного большевистского подполья. Этими мерами босс готовил почву для эффективной конспиративной работы своей партии во время войны в качестве вспомогательного отряда разведок центральных держав.

1.5. Ленин как подготовитель восточной экспансии центральных держав

В ходе организационного отделения и обособления своих русских вспомогательных войск от всеобщей партии Ленин в обостряющейся полемической борьбе начал всячески уничижать другие фракции и группировки русской и польско-литовской социал-демократии. Уже Краковская конференция заявила о «полном банкротстве федералистических начал в построении с[оциал]-д[емократической] партии и глубоком вреде обособленности „национальных“ с[оциал]-д[емократических] организаций для пролетарского дела», в частности подвергнув критике вождей польско-литовской социал-демократии (в первую очередь Розу Люксембург и Лео Иогихеса) и еврейского Бунда, и, напротив, похвалила представителей Социал-демократии Латышского края, перенимавших большевистскую пропаганду и организационную форму. Оставшееся до начала войны время Ленин использовал для пропагандистской подготовки социал-демократов западных и южных окраин Российской империи ко вторжению армий центральных держав, которые аннексируют их территории. Он делал это, придавая праву на самоопределение, закрепленному РСДРП — как и другими российскими демократическими партиями — в своей программе, сецессионистское значение («вплоть до отделения»). Его пропаганда должна была сделать местные партийные группы авангардом, открывающим армиям завоевателей дорогу на национальные окраины империи, и катализатором уступки центральным державам без боя вожделенных российских приграничных земель. Пропагандируя право наций на самоопределение в своем толковании, Ленин оказывал эффективное содействие аннексионистским планам генштабов центральных держав и в некоторых стратегически особо важных районах (таких, как Рижская губерния) точно создал ситуацию, которая благоприятствовала их захвату, по крайней мере позволяя обойтись без серьезных боевых действий[497].

От некоторых критически настроенных современников не укрылся смысл ленинской пропаганды права на отделение как подспорья военным планам восточной экспансии, а вот Роза Люксембург его не уловила[498]. Вместе с ней и ее биограф П. Неттль удивлялся «обстоятельности» Ленина в подходе к данному вопросу, как будто «речь шла о злободневном пункте разногласий или хотя бы о предмете старого спора, вышедшем вновь на передний план в связи с текущими событиями». «Но нет, — продолжал он. — Текст, с которым полемизировал Ленин, представлял собой шестилетней давности статью Розы из польского журнала»[499]. Вопрос о праве на самоопределение — как показали нескончаемые споры наркома советского правительства по иностранным делам Л. Д. Троцкого со статс-секретарем фон Кюльманом в Брест-Литовске в начале 1918 г. — просто являлся идейно-политическим вопросом о национальных окраинах России в преддверии и в момент их завоевания, а статья Розы Люксембург «Национальный вопрос и автономия»[500] 1908–1909 гг. послужила для Ленина удобным поводом, чтобы в ожидании приближающейся войны заткнуть рот опасной противнице вместе с другими приверженцами культурной автономии своих народов в рамках Российской империи. Этой комбинацией он мог надеяться угодить венским и берлинским работодателям, убивая разом двух зайцев — дискредитируя докучливую противницу войны как лжемарксистку-оппортунистку, а социалистических поборников культурной автономии как мелкобуржуазных националистов.