Русская современная драматургия. Учебное пособие

Современные драматурги наследуют опыт драматургии военного времени, и прежде всего Л. Леонова, его трилогии о войне: «Нашествие», «Ленушка», «Золотая карета». Пьесу «Нашествие» критики определяют как психологическую драму, возвышающуюся до трагедии. Народную трагедию «Ленушка» не случайно называли «черной жемчужиной» военной драматургии. Для Леонова война – прежде всего неизмеримые народные страдания. «В логической цепи: война – горе – страдание – ненависть – месть – победа – трудно вычеркнуть большое слово – страдание, – говорил писатель на драматургическом совещании в 1943 г. – …Горе народа, его испытания вызывают великое смятение чувств в душе художника, и тогда возникает созревший в тебе крик»[13]. Поэтика «Нашествия», «Ленушки», «Золотой кареты» подчинены художественному воссозданию трагедии жизни советских людей в условиях фашистского нашествия, а также его тяжелых последствий. Жизненные испытания героев воспринимаются в неразрывной связи с судьбой народной, и потому сами герои вырастают до больших символических образов-обобщений. Само «всёмужицкое горе» является народу в облике «женщины в черном» и стариков из «огненной деревни» Грачи; взывает к мести обугленное тело юного лейтенанта Темникова, похожее на «изваяние из дерева» и кажущееся «выше человеческого роста» («Ленушка»);«стучит в сердце» Федора Таланова трагедия истерзанной девочки Аниски («Нашествие»). Олицетворением мужества, мудрости и совести народной выступает старуха Демидьева. Образы полковника Березкина и ослепшего от ранений Тимоши Непряхина («Золотая карета») – это тоже и трагические судьбы, и жизнестойкость народная, и выражение высочайшего нравственного критерия в единоборстве гуманизма и жестокости. О поэтике леоновских трагедий написано много. Должное внимание уделено языковой и вещной символике пьес Леонова о войне, философской глубине сценических метафор, мастерству в создании трагедийно-патетического звучания произведения в целом. Отмечена важная роль в жанровой структуре его пьес развернутых ремарок, помогающих воссоздать психологическую атмосферу действия и одновременно трагическое состояние мира[14].

Недостаточно, на наш взгляд, оценена критикой и театрами поэтическая трагедия о войне О. Берггольц «Верность» (1946–1954)[15]. На ней лежит отпечаток и высокой классической трагедии, и фольклорных традиций. «Что-то древнее, исконно русское, новгородское есть в этом превосходном действе, напоминающем нам о тех стародавних временах, когда народ собирал свою силу, чтобы сообща обрушить ее на врага», – пишет критик А. Павловский об этом произведении.

Основные события этой трагедии развертываются на главной площади разрушенного фашистами древнего города. Оживают двухтысячелетние камни, напоминая письменами о мужестве и героизме предков. Клятва защитников древнего Херсонеса эхом отзы вается в клятве защитников Севастополя, «вот так душа опоры ищет в прошлом». Сюда, на площадь, приносят люди свои страдания и здесь, помогая друг другу, обретают силы; здесь судят предателей и чествуют героев. Ряд образов трагедии навеян фольклорными традициями и исполнен глубокого символического смысла. Таков образ колодца, олицетворяющего силы родной земли. Он чудесным образом наполняется водой, когда надо напоить жаждущих жителей города, его защитников и героев-освободителей. Но колодец пустеет, когда к нему приближается предатель Жиго, приговоренный народом к казни голодом и жаждой. Застыла «с пустым кувшином над пустым колодцем» Анна, обманувшая людей ради собственного спокойствия, лишив их надежды на близкое освобождение. Но та же Анна, подвигом искупившая свою вину, вырастает на страницах трагедии в образ – символ народной мстительницы. В пьесе есть сказочный образ холмика-могилы убитого врагами воина, «цветущий и не увядающий много дней». Хотя фашисты периодически сравнивают его с землей;

на том же месте вырастает холмик,
и вновь усыпан красными цветами,
и немцам их никак не победить.

(2, 416)

Лучшие трагедии прошлых лет о Великой Отечественной войне сильны своей лиричностью, голос автора в них – голос души народной. Такое возможно только тогда, когда писатель, по образному выражению А. Блока, «сопоставляет себя с родиной», «болеет ее болезнями», «страдает ее страданиями», «сораспинается с нею»[16].

Элементы трагедийной поэтики ощутимы в большинстве лучших пьес, посвященных этой теме в послевоенное время («Вечно живые» В. Розова, «Барабанщица» А. Салынского), во множестве инсценировок военной прозы («А зори здесь тихие» и «В списках не значился» Б. Васильева, «Берег» Ю. Бондарева и др.). Современные драматурги, пишущие о войне, несомненно, опираются на опыт своих предшественников, драматургов и прозаиков, ибо они представляют поколение не воевавшее. В последние два десятка лет заметно активизировались художественные искания в жанре трагедии в их творчестве.