Русская Церковь накануне перемен (конец 1890-х – 1918 гг.)

Если обратиться теперь к данным, характеризующим только старообрядцев, то можно получить следующие цифры: поповцев было 457.059 человек и беспоповцев 571.378. Среди поповцев большинство составляли сторонники так называемой Белокриницкой иерархии – 269.049 человек. Беглопоповцев, принимавших как и встарь беглых клириков главенствующей Церкви, было 188.009 человек. Большинство поповцев (401.689 человек) и беспоповцев (466.937 человек) проживало в Европейской России[481]. Итак, трудно признать численность старообрядцев особенно большой. Проблема заключалась в другом – старообрядческие общины представляли собой вполне жизнеспособные элементы российского общества; религиозный уклад жизни играл в них далеко не последнюю роль, а духовные руководители имели реальное влияние на свою паству и этой паствой избирались. С учетом традиционно более высокого материального уровня, старообрядческие общины становились лучшим примером того, как много значит самоуправление не только в социально-экономической, но и в религиозной жизни.

Статистические материалы показывают, что сторонники митрополита Амвросия в мире старообрядчества не составляли большинства. Но именно они, по мнению обер-прокурора Святейшего Синода и чиновников МВД, представляли реальную опасность для Православной Российской Церкви. Ведь их иерархия и священство внешне ничем не отличались от иерархии и священства главенствующей конфессии, все Таинства, догматы и каноны они также признавали, расходясь с «никонианами» только в одном – в отказе признать церковные реформы XVII столетия. Признание Белокриницкой иерархии (или «австрийцев», как их иногда называли) грозило образованием в едином православном государстве двух Православных Церквей – старообрядческой и новообрядческой, что стало бы явным нарушением «симфонии властей», даже при всей условности этого понятия. В этом, по моему убеждению, и кроется причина особой нелюбви к «австрийцам» К. П. Победоносцева, для которого решение старообрядческого вопроса виделось лишь в одном – в возможно более полном подавлении старообрядчества. «Примирение» со староверами он понимал только в формально-юридическом смысле. Доказательством может служить отзыв обер-прокурора на письмо великого русского мыслителя B. C. Соловьева, адресованное Николаю II.

Написанное в преддверии скорой коронации (23 апреля 1896 г.), письмо было рассчитано на то, что самодержец вспомнит события тринадцатилетней давности, связанные с коронацией Александра III, и дарует новые права старообрядцам. Философ полагал, что «закрепощение людей к православию лишает русскую Церковь нравственной силы, подрывает ее внутреннюю жизненность». Указывая на отмену французским королем Людовиком XIV Нантского эдикта[482], B. C. Соловьев напоминал императору, что последовавшая через столетие революция доказала, сколь «пригодились бы нравственные и умеренные протестанты против неистовых якобинцев; изгнали заблуждающихся верноподданных и получили цареубийц»[483]. Логика Соловьева ясна: религиозная политика России должна быть скорректирована, в ином случае – трагедия неизбежна. Именно по этой причине он напомнил молодому царю о законе 3 мая 1883 г.: «Вот знамение родительского благословения для Вашего Величества, – писал философ, – чтобы довершить начатое Вашими державными предшественниками, ныне созревшее дело нашего духовного освобождения»[484]. Было очевидно, что говоря о религиозной свободе, Соловьев предлагал начать ее осуществление с решения старообрядческой проблемы.

Обер-прокурор Святейшего Синода счел своим долгом откликнуться на присланное Николаю II письмо, назвав его набором громких фраз. По мнению Победоносцева, Соловьев не указал, в чем именно состоит духовное закрепощение. Обер-прокурор утверждал, что народ не требует свободу для иноверцев, даже наоборот, что «стеснение допускается не в делах совести, не в стеснение, а в ограждение той веротерпимости и свободы, на которой настаивает сам писатель письма»[485].

К сожалению неизвестно, как отреагировал на письмо Николай II, хотя, как мне кажется, важнее другое: император уже в самом начале царствования должен был задуматься над разрешением больного вопроса о веротерпимости. Неминуемо при этом возникала, как часть этого вопроса, и старообрядческая проблема.

Об актуальности старообрядческой проблемы писали и неизвестные авторы сборника «Церковные вопросы в России», изданного ограниченным тиражом («не для продажи») тоже в год коронации последнего государя в Браиле (Румыния). В сборнике разбирались четыре основные темы: анализ состояния духовного ведомства под управлением К. П. Победоносцева, состояние старообрядческой Церкви, состояние церковно-приходских школ и размер жалованья духовенства, а также проблемы Палестинского Общества.