Русская Церковь накануне перемен (конец 1890-х – 1918 гг.)

Этот подход проявил себя при обсуждении вопроса о церковных школах. Ситуация развивалась следующим образом. Еще в первую сессию Третьей Думы 94 депутата правых фракций выступили с законодательным предположением об ассигновании 4 000 740 рублей на жалованье учителям этих школ. Разумеется, обер-прокурор Святейшего Синода (им тогда был П. П. Извольский) горячо поддержал предположение. Однако оно не встретило сочувствия у тех, кого в Думе считали «левыми», прежде всего у кадетов. Депутат М. С. Воронков, выступавший от имени фракции кадетов, 3 ноября 1908 г. публично заявил, что дело было не в сумме: поддержав законопроект, Дума подтвердит право церковно-приходских школ на существование. А это как раз и смущало «левых». «Я полагаю, – заявлял Воронков, – что когда на обсуждении Государственной Думы находится законопроект о введении всеобщего начального обучения, закреплять начальную школу в двух ведомствах или, по крайней мере, высказываться сейчас за это закрепление, было бы преждевременным»[715]. Кадеты полагали, что необходимо развивать школы Министерства народного просвещения, а не религиозно ориентированные ЦПШ.

Их позиция встретила резкий отпор со стороны депутатов-иерархов, постаравшихся доказать полезность и необходимость церковной школы для народного образования. Ко времени обсуждения вопроса об ассигнованиях в России таких школ было уже 42 000, то есть почти одна треть всех школ империи. Их программы были не хуже программ других школ, а качество религиозно-нравственного воспитания – несравненно выше. Если не поддержать церковноприходскую школу, считал епископ Митрофан, то ее место на ниве народного просвещения займут другие. Влияние пастыря на народ понизится.

Для России, государства православного, это были не пустые слова. Владыка старался доказать, что отказ в финансовой поддержке церковных школ – дело опасное, так как может привести к постепенному уничтожению живого дела церковного народного образования[716].

Взаимное непонимание «левых» и «правых» в Думе по вопросу о церковных школах вызывалось принципиально разными подходами к перспективам церковно-государственных отношений. Например, социал-демократы, имевшие несколько думских мандатов, религию воспринимали как частное дело, а конфессиональное обучение отрицали, ибо, по их убеждению, оно тормозило «ту классовую борьбу в деревне между эксплуататорами и эксплуатируемыми, какая была бы ‹…› желательна»[717]. И хотя крайняя позиция никак не могла влиять на отношение к церковным вопросам большинства депутатов, болезненность темы была очевидна.

Показательно, что спустя две недели после обсуждения проблемы церковно-приходских школ, епископ Евлогий вынужден был признать, что их роль «в жизни нашего народа для многих представляется неясной, спорной, а для иных даже отрицательной». Архиерей доказывал, что никакой личной выгоды от ЦПШ православное духовенство не имело, что школа эта спокойно уживалась «с самыми разнообразными, даже подчас с самыми враждебными элементами населения». Епископ привел также характерную статистику. – Во всех церковных школах империи на 1 января 1907 г. обучалось 1 988 529 человек, из которых почти 50 000 не принадлежали к православному исповеданию. «Наша церковная школа, – резюмировал он, – служит делу народного просвещения для всех, без различия, и в своем служении не отличает эллина от иудея».

Предлагая (от имени фракций правых, националистов и умеренно-правых) признать необходимым участие прихожан в деле наблюдения и хозяйственного заведования церковными школами, владыка Евлогий ставил вопрос о передаче законодательного предположения 94-х депутатов в комиссию по народному образованию для выработки соответствующего законопроекта[718]. В тот же день, 19 ноября 1908 г., большинство депутатов (179 человек) высказалось за то, чтобы признать желательной выработку законопроекта об ассигновании на нужды церковной школы свыше 4 000 000 рублей. Против выступило 120 человек[719]. И хотя вопрос получил дальнейшее развитие, его прохождение не было «гладким», да и число противников выглядело весьма внушительно. «Мы с трудом отстояли кое-какие ассигновки», – вспоминал много лет спустя митрополит Евлогий[720].

Впрочем, священники-депутаты сумели добиться учреждения особого совещания по вопросу о церковных школах. В нем приняли участие митрополиты Петербургский, Московский и Киевский, обер-прокурор Святейшего Синода, министры народного просвещения, финансов и земледелия, а также представители думских фракций. Но совещание не помогло – «Дума упорствовала». Не помогло даже напоминание государя: уже на последнем заседании Третьей Государственной Думы вопрос о церковно-приходских школах был поставлен на повестку дня, но как только его стали обсуждать, депутаты начали поодиночке покидать зал заседаний и ко времени голосования кворума уже не было. «Поддержать церковно-приходские школы Третья Дума не пожелала»[721].