Русская Церковь накануне перемен (конец 1890-х – 1918 гг.)

К 1917 г. Предсоборное Совещание имело уже множество подготовленных для Собора материалов, но его члены не могли сказать, будут ли (и если будут, то когда) эти материалы востребованы. Затянувшаяся на годы «подготовка» заставляла смотреть на будущее без оптимизма. И все же члены Совещания не теряли надежды на то, что их труд не пропадет даром. Не случайно, думается, делопроизводитель Совещания С. Г. Рункевич в сентябре 1916 г. составил специальную справку о проделанной, начиная с марта 1912 г., работе. Объясняя причины организации Предсоборного Совещания, Рункевич указал, что в начале 1912 г. «в литературе и обществе» обнаружилось ожидание скорого созыва Собора. Это, по его словам, и заставило духовное начальство обратить внимание на свою деловую неподготовленность[831].

Рункевич напоминал, что Предсоборное Присутствие выработало лишь общие положения (директивы), но законопроекты, которые заключали бы в себе новый церковно-административно-судебный кодекс, не были созданы. «При отсутствии в настоящее время свода кодифицированных законоположений для высшего органа церковного управления и суда и при общепризнанной устарелости и неполноте устава духовных консисторий, являющегося единственным кодексом для управления и суда епархиального, отсутствие указанных законопроектов не могло не создавать для Собора весьма существенных затруднений»[832]. Без проведения этой работы Собор оказался бы в затруднительном положении: или санкционировать новые формы церковного управления и суда, предоставив им, впредь до выработки новых кодексов, действовать по старому консисторскому уставу, или же самому озаботиться требующим значительного времени законотворчеством, потратив на него «много в полном смысле слова дорогого времени».

В течение четырех с половиной лет (ко времени написания Рункевичем записки) Предсоборное Совещание успело рассмотреть два принципиальных законопроекта – о реформе высшего церковного управления и управления епархиального. Третий вопрос – о реформе церковного суда, в виду особой сложности, был передан на предварительное обсуждение особой комиссии, которая получила право составить особый законопроект, если сочла бы это необходимым.

В состав комиссии к сентябрю 1916 г., помимо архиепископа Сергия, протоиерея Т. И. Буткевича, профессора М. А. Остроумова и самого С. Г. Рункевича, входили: тайный советник С. Я. Утин, исполнявший обязанности обер-прокурора Судебного департамента Правительствующего Сената; действительный статский советник, товарищ обер-прокурора Уголовного кассационного департамента Правительствующего Сената А. П. Пилкин; члены Государственной Думы протоиерей Г. Т. Алферов и действительный статский советник В. П. Шеин, товарищ председателя комиссии по делам Православной Церкви. По должности принимал участие юрисконсульт при обер-прокуроре Святейшего Синода, действительный статский советник В. В. Радзимовский[833].

Комиссия начала работать 19 января 1916 г. и до лета успела провести 34 заседания, на которых обсудила общие принципы церковной судебной реформы и приступила к составлению церковно-судебного устава. «Церковный Судебник» должен был состоять из шести книг: устав об устройстве церковно-судебных установлений; устав церковного судопроизводства по делам о преступлениях и проступках и о наложении дисциплинарных взысканий; устав судопроизводства по делам о расторжении браков и о признании браков незаконными и недействительными; устав судопроизводства по делам об удостоверении событий рождения, бракосочетания и смерти; устав судопроизводства по делам об имущественных спорах; устав церковно-карательный[834].

К сентябрю 1916 г. были составлены первая, вторая, пятая и шестая книги. Первую, состоявшую из 250 статей, успела рассмотреть комиссия (прошло три чтения). Предполагалось книгу напечатать и передать на рассмотрение Предсоборного Совещания. Книги вторую (810 статей), пятую (170 статей) и шестую (180 статей) на ближайшем заседании должна была обсудить комиссия. Работа над проектами остальных книг (третьей и четвертой) близилась к завершению. Активно разрабатывался и проект штатов новых церковно-судебных установлений[835].

Спустя пять месяцев началась революция и многие важные в императорской России церковные вопросы, разрешение которых предусматривало сохранение «симфонии властей», оказалось необходимо пересматривать. На фоне войны, разрухи, роста антиклерикальных настроений в городе и деревне отсутствие канонического строя церковного управления выглядело особенно опасно: ведь проведение реформ до февраля 1917 г. связывалось с волей верховного ктитора Православной Церкви. После того, как государь отрекся от престола, инициировать созыв Собора могла только сама духовная власть, психологически не представлявшая существования вне «симфонической» империи.