«Русская верность, честь и отвага» Джона Элфинстона. Повествование о службе Екатерине II и об Архипелагской экспедиции Российского флота

В 11.30 утра он повторил сигнал для задних кораблей прибавить парусов. Адмирал Спиридов и его эскадра все паруса держат зарифленными, тогда как наша эскадра подняла все паруса и заставляет неприятеля спешить. Неприятель идет близко к берегу между островами, держа курс на Архипелаг. В полдень увидели, что некоторые корабли неприятеля огибают Идру, а некоторые идут между островом и материком. Адмирал Спиридов все еще в том же положении и по меньшей мере в двух лигах позади нашей эскадры.

Понедельник [24]/4[июня]. Легкий бриз и ветер по большей части переменно с безветрием, в 1.15 пополудни повторили сигнал всем гнать [за неприятелем]. Адмирал Спиридов сигнал не повторил и не прибавил парусов. Мы быстро оставляли его позади. В 2.05 пополудни адмирал Спиридов дал собственный сигнал, который, как мы надеялись, должен был означать погоню или требование прибавить парусов, но по передвижению его эскадры мы поняли, что его эскадре был дан сигнал лечь в линию де баталии*. [На поле приписано:] *У него не был установлен его флаг все это время, а был вывешен только обычный брейд-вымпел*. Это привело к тому, что ближайшие к нам два его корабля, шедшие впереди их адмирала, оказывались концевыми (sternmost) кораблями, если они занимали место в его боевой линии. Этот ненужный сигнал в такое время плохо повлиял на мою эскадру: [фрегат] «Африка», который вел погоню впереди нас на всех парусах, тотчас сократил паруса и лег в дрейф. На это адмирал [Элфинстон] приказал дать в его сторону пушечный выстрел, так как всем был подан сигнал гнать за неприятелем.

В 2.35 адмирал Спиридов впервые повторил наш сигнал с того момента, как неприятель уже пять с половиной часов был у нас на виду*. [На поле приписано:] *Такое поведение должно расцениваться как трусость, и то, что он наконец повторил сигнал, очевидно, произошло из‐за уверенности, что он не догонит неприятеля до темноты*.

Ветер начал набирать силу и неприятель с наветренной стороны стал обходить острова [Спеце]; мы их быстро нагоняли, когда «Не Тронь Меня» и «Саратов» с двумя нашими фрегатами были впереди нас на расстоянии двух пушечных выстрелов. Мы наблюдали, как неприятель поднимает все паруса, не дожидаясь своих отстающих кораблей, четыре из которых находились на нашем подветренном траверзе.

В 4.20 пополудни два корабля эскадры адмирала Спиридова, которые в ходу были значительно легче, чем любой корабль из нашей эскадры, вырвались вперед, но они не поднимали стакселей и потому продолжали держаться на ветре поблизости. В это время, когда мы поравнялись с неприятелем, «Не Тронь Меня» и «Саратов», шедшие впереди флота, круто легли к ветру, хотя был дан сигнал погони; мы выпалили из пушки, чтобы повторить сигнал. В 4.25 «Надежда» и «Африка» круто пошли против ветра, они дали свой сигнал повернуть и гнать на северо-восток. Выпалили по ним один раз, они подчинились, и мы дали сигнал идти вперед курсом на перпендикуляре ветра. На «Надежде» и «Африке» не подняты стаксели, хотя они были на четырех румбах от ветра. В 4.55 пополудни на «Саратове» уменьшили паруса, хотя его собственный сигнал был нападать, и мы в то же время наблюдали, как два турецких адмиральских корабля, которые были ближайшими к нашим передовым кораблям, были взяты их галерами на буксир; в 5.03 пополудни [фрегат] «Африка» лег круто к ветру.

В 5.26 на «Не Тронь Меня» подняли нижние прямые паруса и взяли рифы на прочих парусах, хотя на корабле видели, что неприятельский адмирал уходит от них. В 5.40 пополудни на «Не Тронь Меня» опять установили бом-брамсели.

В 6 часов пополудни два корабля эскадры адмирала Спиридова все еще шли на ветру – мы выпалили один раз по [кораблю эскадры Спиридова] «Яннуарий», чтобы заставить его наступать, и ядро упало им под корму. Адмирал [Элфинстон] отправил шлюпку с офицером с сообщением к адмиралу Спиридову, чтобы просить его повторять наши сигналы точно и безошибочно. В 6.35 повторили сигнал погони. В 6.55 три неприятельских судна – большая шебека или фрегат и две большие галеры – повернулись к нашему авангарду и несколько раз выпалили из пушек, но ядра и половины расстояния не долетели, после чего мы повторили сигналы нападать и авангарду атаковать, так как было похоже, что они находились на расстоянии выстрела от неприятельского верховного адмирала, который стрелял с кормы в наш авангард, не подняв своего флага.

Адмирал [Элфинстон] приказал выстрелить, чтобы определить расстояние от нашего бака, но снаряд не достиг неприятеля. Ветер стих, и мы с трудом управлялись; мы спустили наши шлюпки, чтобы держаться в правильном направлении.

Адмирал Спиридов и его дивизион все еще не двигались, держались к наветренной стороне и не собирались нападать на неприятеля. Если бы его эскадра с самого начала не брала рифы, они шли бы значительно лучше нашей эскадры и обогнали бы противника, некоторые корабли которого были по меньшей мере в шести милях впереди остальных.