«Русская верность, честь и отвага» Джона Элфинстона. Повествование о службе Екатерине II и об Архипелагской экспедиции Российского флота

Понедельник [13/]24 [сентября]. Лейтенант с «Саратова» поднялся на борт и привез мне еженедельный отчет с приветствием командора [Барша], обрадованного тем, что я в безопасности. По возвращении его офицера, который приезжал к нам на помощь, он слышал, что я намеревался отправиться к Лемносу, как только запасы будут спасены. Поэтому он, не желая оставаться позади на столь несчастливом посту, утопил 14-дневный запас хлеба и сказал, что в своем прошлом отчете он допустил ошибку. В то же время я не сомневался, что ошибки там не было, если они не растратили свой хлеб понапрасну, ведь у них согласно комплекту было меньше человек, чем на других кораблях. А на «Святославе» было на три недели меньше хлебного пайка, чем на остальных кораблях: с момента нашего появления при Морее мы постоянно помогали сухарями грекам, так как не одно судно, подходившее к нам, молило нас о хлебе.

Я отправил послание назад, сообщив о том, что я не собираюсь принимать во внимание последний отчет, и послал другой приказ продолжать оставаться на его посту до следующих приказов и разделить его хлеб поровну с «Надеждой» и «Африкой», когда первый [фрегат] вернется.

Вторник [14/]25 [сентября]. При дневном свете мы увидели корабль, оттянувшийся из-под Лемноса, чтобы пройти в Дарданеллы; я дал сигнал «Саратову» гнаться за ним и за двумя вооруженными греческими судами, которые вышли из Лемноса, что он и сделал. Он быстро приближался к кораблю, выпалил в него несколько раз, но тот продолжал идти вперед и не обращал внимания на пальбу. Около полудня оба [«Саратов» и корабль, за которым гнались] пришли на попутном ветре, бросив якорь около нас.

Так как я только и ждал возвращения [фрегата] «Надежды», который теперь присоединился ко мне, я приготовил следующее письмо, чтобы граф Орлов отправил его в Санкт-Петербург, так как он намеревался вскоре отправить [почту] в Ливорно.

Письмо содержало следующее: