Русская жена

"Боже, неужели же он не шутит? Да нет, такие типы едва ли обладают чувством юмора, - серьезно задумалась я, оказавшись в противоречии между одновременно возникшими эмоциями возмущения и отчаяния: - Да как же его жена живет в Норвегии и слышит вокруг только чужую речь?"

Все же не успев до конца собраться с мыслями, я робко заикнулась о возможности убраться восвояси не завтра с вечерним поездом, который прибывал в Осло не в очень удобное для меня с детьми время, а послезавтра с дневным. Занудный Гунар согласился.

Ольга с виноватым видом робко заглянула в полуоткрытую дверь.

- Можно мне к тебе, Наташенька?

"Да я-то уеду, - горько усмехнулась я про себя, - но ты-то ведь останешься со своим психопатом, вот от этого и все твои нервные припадки. Господи, как же я сразу-то не сообразила!"

Ничуть не пытаясь деликатничать, я откровенно высказала свое мнение о причудливых капризах ее муженька. Встретив с нескрываемым облегчением конец моих эмоционально-логических излияний, она положила свою смуглую ладошку на мою, все еще подрагивающую от возмущения коленку и заговорила тихо-тихо:

- Могла бы я кое о чем тебя попросить... Для меня это очень важно. Увези с собой, пожалуйста, одну книгу. Она, правда, толстая, но зато на русском. Может, сама почитаешь, а я как-нибудь потом заберу обратно. Это очень ценная книга.

- Это что же - роман о любви? Мне сейчас он очень кстати. "Анну Каренину" не возьму, сразу предупреждаю, у меня есть, - отвечала я не без злой иронии на ее малоуместную просьбу. Однако Оленькин смущенный вид с чуть подрагивающими влажными ресницами завидной естественной длины был способен растопить даже самое ледяное сердце на свете. Она это хорошо знала и беззастенчиво пользовалась. - Ладно, тащи сюда свою книгу.

- Так я сейчас пойду принесу. Подожди секундочку.

Я с живостью вообразила себе книжицу, которую Ольга могла бы скрывать от любимого, и с удовольствием предвкусила, как, затаившись где-нибудь в доме, от души посмеюсь над неприличными картинками, опасными для нравственности и морали законного психа Гунара. Вот бы еще умудриться сделать с них ксерокопии и подкинуть ему в трактор!

Минут через пять Оля вернулась и опасливо прикрыла за собой дверь. В руках она держала нестандартно крупного формата объемистый том "Черной Магии" в глянцевой обложке с портретом довольной интеллигентной козлиной рожи, но, к сожалению, с полупьяно-косыми глазами, сверкающими синим пламенем. Очевидно, козел был неудовлетворен и жаждал большего.

- Ну и отчего я должна тащиться с этой тяжестью?

Скрывая невольную улыбку, я нарочно строго прищурилась на подругу. Конечно же, сочувствуя бедной Ольге всем сердцем, я была заранее готова выполнить все ее пожелания.

- Гунар может найти.

- Но до сего дня ведь не нашел. Держи в том же месте, не найдет и впредь.

Совершенно для меня неожиданно Ольга разразилась бурными слезами. Да нет, определенно пора мотать отсюда удочки и чем скорее, тем лучше. Гунар-Хельвиг прав, как всегда.

- Да меня, Натуль, черт попутал забыть "Черную Магию" прошлой ночью в гостиной, да еще вместе с пантаклем, - с периодическими всхлипываниями между тем причитала новоявленная ведьмочка.

- Вместе с чем забыла?

- Да с пантаклем, то есть с рисунком-талисманом. Без такого рисунка магия не удается. Вот он тут, в книге лежит, вместо закладки.

В круглом обрамлении, затем еще в шестиконечной звезде дополнительно Ольгин рисунок изображал поделенное надвое копыто, вероятнее всего, козлиное. По окружности Ольгиной рукой были начертаны некие латинские термины: Барбиэль, Юзель, Семе, Урде. Круг разделялся примерно пополам, несомненно, что не краской писанными, а настоящей алой кровушкой, сильно неуравновешенными весами. Так же кроваво выглядел и заголовок "Баршемод" вверху сего художества, выполненного в виртуозном стиле японской каллиграфии. Только "Баршемод" по трудно объяснимым магическим причинам оказался написанным буквами родной русской кириллицы.

- Сама рисовала? Я так и думала. Очень талантливо.

Небрежным жестом я вложила картинку обратно в страницы. Что-то мне сейчас не до веселых картинок, хотя в другое время я бы непременно поинтересовалась, чем же славен этот Баршемод. Но не до него мне что-то, точно не до него. Собираться надо и спасибо за добро, за ласку.

- Да заберу я твою книжку, только, ради Бога, кончай плакать!

Но Ольга завыла пуще прежнего.

- Натулечка, миленькая, прости меня, бестолочь. Гунар утром нашел книгу на столе и... - Неприятно заинтригованная, я совершенно позабыла о своих текущих проблемах. Вдобавок тупо заныло где-то под ложечкой. - Ну, начал он меня пытать, кто дал... Прости меня, прости Христа ради. Что хочешь со мной делай, но прости. Не думала, не собиралась, но ляпнула ему с испугу, что книга - твоя.

- Что?! И книга моя, и рисунок? Да он не мог тебе поверить! - В подтверждение своих слов она затрясла коротко стриженной предательской головой. - Ну ты сама знаешь, что я могу тебе сказать!