Русская жена эмира

- Да, вот еще что, Давид, можешь найти мне красивые розы? - спросил Николаев.

- Такие цветы в Бухаре не продаются.

- Я и без тебя это знаю. Может, у тебя имеются знакомые, у кого во дворе растут сорта

роз редкой красоты, каких нет во дворце эмира. Я хорошо заплачу.

- Рад вам услужить, но для этого нужно день-два, пока мы опросим людей.

22

- У меня нет времени. Ладно, обойдемся без цветов.

Хозяин лавки вышел за советником и уже на улице, когда военные садились на

лошадей, жалостливым голоском еврей сказал:

- Уважаемый полковник, прошу вас, не говорите эмиру, что это кольцо купили в моей

лавке. Сначала я как-то не подумал об этом, а вот теперь стало страшно. Дело в том, что

дедушка нашего милосердного эмира Алим-хана в свое время захватил Коканд и казнил

непокорную поэтессу Нодиру-бегим. Как бы это не обидело нашего правителя.

- Не переживай. У эмира есть дела куда важнее, чем карать какого-то ювелира из-за

такого пустяка.

В указанный час Николаев вернулся в Арк и там, у входа заглянул в деревянную будку

сапожника, который чистил сапоги до блеска. В приемной его встретил секретарь,

быстро поднявшись со стула.

- В русском зале гости уже собрались? - спросил Николаев.

- Пока только Наталья-ханум со слугами, она готовит праздничный стол. Госпожа

велела никого не впускать туда, даже самого повелителя. Право, я не представляю себе,

как осмелюсь сказать такое нашему великому эмиру. Прошу вас, господин советник,

помогите в этом деле. Может, сами скажите ему о наказе госпожи?

Николаев улыбнулся и согласно кивнул головой. В это время дверь распахнулась, и

возникла тучная фигура эмир в сопровождении двух охранников. Он уже сменил наряд -

голубой халат с золотыми узорами, пояс, усыпанный бирюзой, лазуритом и крупными

рубинами. На плечах - генеральские погоны России, а на груди красовались три звезды,

российские ордена, а всего он получил от царя шесть. Такие украшения ему нравились с

юношеских лет, когда впервые оказался в Москве.

Его охрана застыла у дверей, сам же эмир подошел к Виктору и, улыбаясь, спросил по-

русски:

- Где наша именинница?

- Уже в зале, однако, она просила пока не входить туда. Наташа украшает стол и

сказала, что сама пригласит нас.

- Мне тоже ждать ее разрешения? – засмеялся эмир и почесал свою бороду. – Не малых

трудов мне стоит ее перевоспитание. Никак эта женщина не может привыкнуть к тому,

что жены не должна повелевать своими мужьями. Хорошо, хоть остальные не

командуют мною. Но сегодня она именинница, и я прощаю такую дерзость.

Мужчинам пришлось ждать недолго. Двери русской залы распахнулись, и эмир с

военным советником вошли в большую комнату. Возле овального стола стояла

молоденькая женщина в белоснежном наряде, с бантами и в шляпке, как одеваются

модницы Европы. Наташа встретила мужчин с открытой улыбкой хозяйки и хотела

поклониться по-русски, широко, размашисто, однако для беременной женщины это

оказалось непросто, и она ограничилась легким наклоном. Затем сказала:

- Дорогие гости, прошу вас к столу на именины, чувствуйте себя как дома.

По ее волнующемуся голосу чувствовалось, как ей приятны столь исконно русские

слова, от которых веет Россией и домом.

Сияющая белизной скатерть, немецкий сервиз с рисунками замков, лесов, рек и озер

произвели на Николаева самое радужное впечатление. Они напомнили ему не только

Россию, но и Берлин, и Лондон, где ему довелось работать и жить. Ах, как хотелось ему

сейчас очутиться в тех местах, но кому он нужен там: без работы, без денег.

Эта сценка пришлась по душе и Алим-хану. Ему тоже наскучила унылая Бухара и

хотелось разнообразить жизнь, хоть на время, чтоб не думать о политике, которая

23

изрядно утомила его. Тем более по складу своего характера он всегда мечтал о тихой,

беззаботной жизни. Но обстановка вокруг Бухары становилась все тревожнее, близилась

война. Поэтому эмиру нужно было хоть на время отвлечься.

- Господа, прошу вас садиться, - сказала хозяйка. - Сегодня все блюда нашего стола

состоят из русской кухни. Хотелось, чтобы это застолье напомнило мне о моем доме,

когда наша семья собиралась за круглым столом.

- Ты так жалостливо говоришь, что можно подумать, тебе здесь плохо живется, -

шутливо сказал Алим-хан и первым опустился в кресло. Вслед за ним за стол сели его

жена и полковник.

- Я не жалуюсь, - решила возразить Наталья. - Здесь хорошо: тепло, сытно, живу в

роскоши, но в жизни есть такие понятия, как… - и не успела закончить свою мысль, как

Николаев прервал ее.

Виктор знал, что простодушная Наташа сейчас будет возражать эмиру, а это ему не

понравится. Тогда вечеринка может быть испорчена, потому что сердитый Алим-хан

обругает жену, и даже может уйти из-за стола. Такое бывало с ним.