Русская жена эмира

- Господа, я осмелюсь прервать вас, - сказал Николаев, - и напомнить о том, что наша

именинница ждет наших подарков.

- Ты это верно заметил, не будем мучить мою женушку, - согласился эмир и тяжело

поднялся с места.

Затем эмир засунул руку в халат и извлек оттуда красную бархатную коробочку. И

прежде чем вручить подарок, он чмокнул любимую жену в щечку и произнес: «Я желаю

моей Наташеньке крепкого здоровья, чтобы она родить мне сына. В своих молитвах я не

раз просил об этом Всевышнего и надеюсь, он услышал мольбу своего верного раба.

Может быть, в твоем животике уже сидит наш сыночек?»

В ответ Наталья ни молвила ни слова, более того с лица сошла улыбка. Что-то ее

расстроило. Полковник заметил это, выпив рюмку водки. Лишь он один знал причину ее

настроения. А точнее тайну, о которой не догадывался эмир.

Однако Наталья быстро очнулась и вернулась к ней улыбка. «Благодарю вас за

пожелания», - ответила она и приготовилась к подарку. Эмир часто одаривал ее дорогими

украшениями. Из-за этого другие жены эмира возненавидели ее еще больше, и Алим-хан

поселил жену-христианку в отдельном доме, вне гарема. Этого хотела сама Наталья,

боясь быть отравленной соперницами. Когда она поделилась своими опасениями с

мужем, Алимхан громко рассмеялся и назвал это глупой фантазией, взятой из русских

романов.

Наташа открыла бархатную коробочку, и перед ее взором засверкали золотые часики на

длинной цепочке, усеянные мелкими алмазами.

- Какая очаровательная вещица, - восхитилась жена, - должно быть, они стоят

огромных денег!

Наташа надела цепочку на шею и кокетливо спросила:

- Ну, как я выгляжу?

- Браво! Великолепно! - воскликнул полковник, и мужчины одобрительно захлопали.

- Ты стала еще красивее, - похвалил эмир. – Между прочим, эту вещицу мне подарил

один английский министр от имени своего короля. Вот эти часики и пригодились. А

теперь очередь за Виктором. Чем ты порадуешь именинницу?

Полковник поднялся с места и заговорил:

24

- Разумеется, я не могу сделать такой роскошный подарок - все-таки я не эмир, - и за

столом все рассмеялись, - но буду надеяться, что и моя вещица обрадует именинницу,

хотя она намного скромнее, но зато оригинальна.

И Николаев протянул Наталье серебряное кольцо. Пока женщина с любопытством

разглядывала ее тончайшие узоры, советник рассказал историю украшения. Такая

необычная вещь удивила и эмира. Он взял ее из рук жены и стал изучать, особенно

надпись. Алим-хан подтвердил, что там написано «Нодира-бегим» и вернул кольцо

Наташе, которая сразу надела его на палец.

- Алим-хан, правду говорят, что твой дед казнил эту поэтессу? – спросил опьяневший

Виктор.

- Да, было такое, - нехотя признался эмир и добавил: - Она сама виновата... Поэтесса

оказалась слишком дерзкой на язык и наговорила моему деду всякие плохие слова, одним

словом, она разгневала его. Какой бы умной, богатой, красивой ни была бы женщина, ей

не следует забывать о своем месте в этом мире. К тому же эта давнишняя история. Не

стоит осуждать моего предка, все-таки он был сыном своего времени. Я читал стихи

Нодиры и, должен признаться, они тронули мое сердце. Конечно, моему деду в делах

политики не хватило сдержанности, культуры. Дело прошлое и не стоит об этом

говорить. Я желаю сказать тост, - и эмир встал с бокалом вина.

- Хочу выпить за мою Наталью, дабы эта женщина всегда оставалась столь же красивой

и радовала мою душу. Конечно, нынче она беременна, немножко подурнела – так говорят

по-русски – но это ничего, все-таки скоро станет матерью. Надеюсь, будет сын. Одним

словом, за красоту моей жены!

Эмир осушил хрустальный бокал до дна, и Николаев отметил про себя: «Последнее

время Алим-хан стал много пить. Видимо, ищет себе утешения от надвигающейся беды.

Жалко его. Все-таки он не такой деспотичный, как другие. Чтобы провести в Бухаре

экономические реформы ему явно не хватает ни воли, ни образованности. Однако это его

личное дело. Самое главное, эмир щедро платит мне за службу».

Алим-хан остался верен юношеской дружбе, а Николаев высоко ценил это качество в

мужчинах.

- Вот, испробуйте эти блинчики, я сама их пекла, - и Наталья положила один в

тарелочку мужа.

Лицо эмира засияли, и попросил положить ему еще, сказав:

- Положи мне еще, ты же знаешь, как я их люблю.

- Нет, больше не дам. Я должна беречь тебя, ведь твой живот растет не по дням, а по

часам. Он стал больше моего.

Все рассмеялись, но громче всех хохотал эмир, что на глазах выступили слезы.

Все принялись за блинчики. Эмир кушал причмокивая от удовольствия, и качая

головой:

- Ах, как вкусно! Вот за это, моя дорогая, спасибо тебе. Но, скажу честно, в кадетском

корпусе готовили лучше, и я всегда просил добавку. И мне давали, да разве могли

отказать сыну эмира.

- О, мне так приятна ваша похвала. В таком случае я положу вам еще блинчик, -