Русская зима

– Что?

– Ну… – Лешка смутился. – Рейд провести. Поубивать их. Нет?

– Уймись, – посоветовала ему Татьяна. – Думаешь, все вокруг дураки, один ты умный? И бомбили, и даже внутрь лазили. Мутанты разбегаются по округе и начинают пакостить… Потому пока их не трогаем, а они нас. Договор такой. Негласный.

– Одних мутантов бережем, других стреляем… – негромко произнесла Ленка, старательно глядя в сторону.

– Разговорчики! – прикрикнула Татьяна. – Поживи тут с наше сначала… Стажер…

Как-то незаметно битого кирпича и серой земли становилось все меньше и меньше, а кустов и деревцев все больше, и вот мы уже едем по настоящему реликтовому лесу! Тоненькие сосенки, прям как на картинке, вытянулись ввысь, раскинули пушистые кроны весеннему солнцу. Честный реликтовый лес, можно ходить без маски и не бояться, что подхватишь споры хвощей.

– Сейчас будут заброшенные железнодорожные пути… – сказала Татьяна.

От путей осталась только насыпь, не очень высокая, которая шла чуть пониже дороги. Дорога отворачивала в сторону, огибая развалины комбината, впереди же, насколько хватало взгляда, расстилалось настоящее море, темно-зеленые кроны, присыпанные ослепительно-белыми снежными пятнами. Насыпь тянулась через это море узкой просекой к северу и постепенно пропадала ближе к горизонту.

– Сворачивай, – внезапно сказала Таня. – Езжай вот туда, где холмик, и останови там.

– Вижу, – отозвался Лешка, поворачивая машину.

– Елена и Алексей, вы останетесь тут. А мы пойдем вперед. Дальше ехать уже не нужно, они могут услышать.

Машина остановилась под прикрытием небольшого холмика, мы вышли.

– Алексей, за руль! Из машины не выходить, двигатель не глушить! Елена, бдительности не терять! Если что-то шевельнется, сразу огонь на поражение, никаких предупредительных выстрелов не делать, это приказ!

– А если это гражданские?

– Гражданские за периметром не ходят. Все, что за стенами, все дикое.

Мы с Татьяной вышли из машины.

– Маску пока не пристегивай. Воздух тут, конечно, неприятный, но хвощей нет. Успеешь еще в маске набегаться. А вот оружие держи наготове… И с предохранителя сними. Пошли.

На снегу ясно отпечатались несколько цепочек следов. Пятка, стопа, а вот пальцы – ох, пальцы… Глубоко вдавленные треугольные ямки. Сразу вспомнился рисунок и здоровенные когти, прорвавшие ботинки.

– Это разведчики. – Татьяна двинулась вдоль следов, я пошел за ней, чуть правее. – Разведчики идут по бокам от колонны, трое особей обычно у них составляют отряд. В кочующей семье не меньше трех отрядов.

– Из кого состоит кочевье?

– На треть воины. Самый сильный из воинов вождь. Остальные самки. Детей они с собой не ведут, если только кого им удастся украсть по дороге… – Таню передернуло. – Смотри, не вздумай к ним в плен попасть! Гранаты с собой есть?

– Нет… – немного озадаченно сказал я.

– Держи. – Мне в руки легла короткая портупея с пятью продолговатыми цилиндриками. – Как пользоваться, знаешь? Пихаешь в подствольник, дистанция на прицеле устанавливается или просто при ударе сработает… Это тебе пока что не надо, подствольника у тебя нет… Или просто прижимаешь кнопку и бросаешь, как отпускаешь, у тебя три с половиной секунды, чтобы укрыться, осколки на пятьдесят метров летят. Побереги одну на крайний случай. И если уж совсем выхода не будет, то не медли, понял?

– Понял. – Я едва не рассмеялся. Эту гранату можно подрывать у меня над головой, можно меня на нее посадить и подорвать. Внутренний скелет такие вещи повредить не способны.

– И не веселись так, понял? – вскинулась Таня моментально. – Промедлишь, то сам потом пожалеешь! Они пленных никогда до конца не убивают, понял? Видел когда-нибудь человека, которого ели заживо? С живого человека срезают ма-аленькие кусочки и жарят на костре. И едят всем племенем. Чтобы не сопротивлялся и не убежал, выедают жилы на руках и ногах, раны перевязывают, анестезию дают, наркоты у них всегда много, подкармливают даже, чтобы мясо на костях наросло, а потом снова срезают и едят… Консервы такие для всего племени. Представил?

– Представил, – хмуро сказал я, пока моя система осматривала местность. До двадцати метров вокруг никаких явлений, которые свидетельствовали о наличии человекоподобных существ. Маленькие источники тепла, то ли мыши, то ли крысы, но ничего большого нет в помине.

– Ладно… – Татьяна вздохнула. – Пошли потихоньку. Да смотри по сторонам! Как ты собираешься сражаться с адаптами, если даже крысаков боишься?

Раньше тут проходила железная дорога, теперь же от нее осталась только насыпь и гнилые шпалы. Реликтовый лес при ближайшем рассмотрении оказался высохший, чахлый. Черная жидкая гадость, наподобие мазута, обильно заплела стволы и скапливалась в низинах, густой патокой расползалась в любых выемках. Как будто куски черной пластмассы выступили из-под пылевых наносов, и там, внизу, такая же черная и мертвенная пластмасса, в которой и роют норы крысаки, и на которую почему-то налипла земля и деревья. Снега на этой гадости нет совершенно, хотя на деревцах и на холмах он прилежался.

– Что это, черное? – спросил я.