Русские баптисты и духовная революция (1905–1929 гг.)

Молитвенные собрания продолжились в молитвенном доме, но страсти продолжали накаляться. Во время баптистского богослужения подростки вбегали в помещение с криком «Караул, бьют!» и тут же убегали. Однажды вечером пришедший с бандой молодых «ревнителей» Крупенин сорвал богослужение, громко распевая православные песнопения и проклиная баптистов[104]. Одним из результатов таких конфронтаций было оживление споров в прессе между православным элементом правого движения и либеральными публицистами, которые на примере баптистов демонстрировали, как на самом деле в России соблюдается принцип свободы совести. Но другим исходом стало прекращение баптистских съездов до 1917 г.[105]

Период после 1910 г. принес новые трудности на фоне успеха баптистского миссионерства. Баптистам, по сути, запретили проводить всероссийские съезды после 1911 г. Евангелические христиане созвали свой последний съезд под Новый год в 1912 г. Евангелические журналы закрывались властями или подвергались штрафам. В 1913 г. «Баптист» ни разу не вышел из-за правительственных ограничений[106]. Во многих местах регуляции сектантских собраний 1910 г. приводили к закрытию собраний для детей и молодежи, отказу от части богослужений и даже закрытию молитвенных домов [РГИА, ф. 821, оп. 133, д. 194, л. 98; Баптист, № 9 (23 февраля 1911): 71; № 14 (30 марта 1911): 108][107].

Сразу же после введения регуляций в силу евангелические вожди стали получать множество жалоб от верующих. 9 декабря 1910 г. делегация в составе П. В. Каменского, председателя Думского комитета по делам исповеданий, думец и вождь молокан Зиновий Захаров и главы Баптистского и Евангельского союзов встретились с главой Департамента духовных дел, чтобы тот разъяснил им значение нового циркуляра [Авторитетное разъяснение 1910: 413]. После 1910 г. это был лишь один из случаев, когда евангелики шли выражать свой протест перед лицом высокопоставленных петербургских чиновников [Депутация баптистов 19136; Депутация баптистов 1913а; Фетлер 1913; РГИА, ф. 821, оп. 133, д. 1, л. 102–102 об.; ф. 821, оп. 133, д. 298, л. 330, 332, 428].

Проблемы баптистов с законом тоже стали предметом нескольких формальных запросов, сделанных леволиберальными партиями Думы после 1910 г. Сразу же после публикации новых правил о сектантских собраниях в октябре 1910 г. кадеты заявили официальный протест, утверждая, что новый закон противоречит принципам Указа о веротерпимости. В 1913 г. группа из 50 депутатов от центристских и левых партий во главе с эсерами обратились к правительству с жалобой, что местные власти систематически нарушают право религиозных сектантов на собрания. В своей жалобе они привели 14 случаев подобных нарушений, в 10 из которых речь шла о баптистах и евангелических христианах. Расследование показало, что все обвинения были справедливы, но официальные обращения, по-видимому, были не очень эффективны[108].

Притеснения баптистов были только одним из эпизодов политической реакции после Революции 1905–1907 годов. Когда летом 1914 г. грянула война, в России росло внутреннее напряжение и социальный конфликт. Между группами общества росло отчуждение; основная масса населения не чувствовала связи с институтами имперского государства; образованное общество не чувствовало связи с низами. Но все же в первые дни войны народ начал сплачиваться против общего врага. На площади у Зимнего дворца собрались толпы послушать объявление войны царем. Рабочие прекратили забастовки, тормозившие промышленность. Дума проголосовала за военные расходы, а потом и вовсе согласилась на приостановление заседаний во время военных действий [Haimson 1964–1965; Rogger 1966; Hosking 1997: 449].