Русские беседы: лица и ситуации

Надежды эти, впрочем, не оправдались – если раньше, до событий 1905–1907 гг., земства были оплотом либеральных настроений, то теперь ситуация изменилась. Сам Шипов, говоря о влиянии нового положения о земствах 1890 г., призванного усилить дворянский элемент, писал:

«Нельзя однако не отметить, что предоставление дворянству преобладания в земстве не оказало неблагоприятного влияния на земское дело отчасти и по той причине, что участие в нем принимали преимущественно наиболее прогрессивные и культурные дворянские представители, хорошо понимавшие земскую идею и земские задачи, а члены сословия, реакционно настроенные или чуждые вообще интересам политической и общественной жизни, долгое время в большей части воздерживались от участия в земских учреждениях»[491].

Революционные события привели к тому, что местные землевладельцы, ранее воздержавшиеся от участия в самоуправлении и отдававшие земские дела на откуп активным, либеральным элементам, воспользовались своим правом – и земства после 1906 г. резко поправели, так что Шипову не удалось даже избраться в гласные от васильковского уездного земства, членом которого он был на протяжении 28 лет[492]. Чувствами своими он делился в письме к Е. К. Челноковой от 5 VIII.1909[493]:

«Для самолюбия моего забаллотирование меня дворянами-черносотенцами нисколько не обидно; жаль только не иметь возможности принимать непосредственное участие в работах уездного земства после 32-летнего в ней участия. […] Затем – нет худа без добра. Как я, кажется, уже писал М[ихаилу] В[асильеви]чу, очень м[ожет] б[ыть], мое забаллотирование принесет долю пользы для выяснения при предстоящем пересмотре земского избирательного закона ложности принципа классового представительства и вообще может содействовать дискредитации вожделений реакционного дворянства». – «Одновременно с Волоколамскими дворянами такое же отношение ко мне проявили и Казанские земцы-реакционеры. В Казани д[олжен] б[ыть] земский съезд в августе, на котором будут представители губернских земств, избранные собраниями, и почетные члены, приглашенные организационным бюро съезда. Председатель бюро, он же председатель губ[ернской] управы Мельников, октябрист, пригласил меня на съезд сначала на словах, а затем в марте прислал мне официальное приглашение. В то время съезд предполагался в июне и я предполагал на нем быть. Затем съезд был перенесен на август, и я на него уже не собирался, но в половине июля получаю встревоженное письмо от Мельникова, в котором он сообщает мне, что приглашение мне было послано без постановления бюро, в котором Мельников не сомневался, а теперь двое членов бюро подали письменный протест и требуют пересмотра вопроса. Таим образом, Волоколамские зубры оказались не единственными представителями такого ко мне антагонизма»[494].