Русские и государство

При этом надо четко понимать, что может быть предметом компромисса, а что нет. По сути, для федеральных и региональных властей должна быть одна главная красная черта, вопрос, в котором уступки невозможны, – это вопрос о превращении Крыма в национальную республику крымских татар. Это требование, которое, в разных аспектах и формулировках, заложено в программных документах Курултая и Меджлиса и которое категорически неприемлемо для абсолютного большинства населения Крыма и не соответствует его действующей Конституции. В других вопросах – статус репрессированных народов, решение социальных и имущественных проблем, гарантии прав национально-культурного развития – нужно стремиться к сотрудничеству и взаимопониманию.

Одним из подводных камней в этнонациональной политике Крыма может стать закон о языках, который призван конкретизировать положение Конституции республики о трех государственных языках. В редакции законопроекта, внесенной со стороны крымско-татарских представителей во власти, предусмотрен принцип обязательности изучения всех трех языков в школах республики. Это, по сути, повторение опыта некоторых наших национальных республик. Но этот опыт принудительного изучения национального языка, безотносительно к выбору детей и родителей, во-первых, сам по себе крайне неудачен и является почвой для постоянного, тлеющего этнолингвистического конфликта в таких субъектах, как Татарстан и Башкирия. Во-вторых, еще раз повторю, Крым – не национальная республика. Он достаточно натерпелся от украинизации последних двух десятилетий, чтобы сейчас подвергаться каким-либо принудительным этнолингвистическим экспериментам.

Что касается земельного вопроса, то появились признаки его достаточно эффективного решения. По крайней мере, принципы в этой сфере крымской властью продекларированы правильные: во-первых, предоставление приемлемых альтернатив участникам самозахватов, во-вторых, твердая позиция по правоприменению, отказ от признания неправовых и антиправовых действий, в-третьих, исключение из схемы «этнических посредников», сообществ и организаций, контролировавших рынок самозахватов как особого рода бизнес.

В целом ситуация с крымскими татарами, безусловно, является одной из конфликтных зон, но это конфликт умеренной интенсивности, который, если не допускать каких-то грубых ошибок, должен оставаться в относительно управляемом и ненасильственном русле.

– Если говорить о русскоязычном населении Крыма, нет ли здесь, по-вашему, угрозы выделения их в некий квазиэтнос, как это случилось с теми же «сибиряками», которые отмечают себя как отдельную национальность в переписи населения? Как интегрировать этих русских в большой русский мир?

– Здесь можно вспомнить то, о чем мы говорили выше, – что русская идентичность в «украинском» Крыму сохранила себя в коконе региональной, крымской идентичности. Это довод в пользу того, что возможен продуктивный симбиоз между локальной, региональной идентичностью и идентичностью большой нации. Чтобы это был именно симбиоз, а не конкуренция и не выпадение из общего смыслового поля, нужны две вещи.

Во-первых – свободное развитие и раскрытие собственно русской идентичности. В частности, не должно возникать ситуации, при которой у всех народов страны есть два уровня «дозволенной» идентичности – этнонациональный и гражданский, – а у русских – только гражданский. Проще говоря, «русское» не должно табуироваться «российским». Как и другие народы страны, мы можем и должны поддерживать свою этнонациональную идентичность и артикулировать свои этнонациональные интересы. В противном случае, мы обречем себя на бум «отколовшихся» идентичностей. Люди уже сейчас начинают рассуждать следующим образом: мы не можем иметь свое лицо и свое право голоса в этой стране в качестве русских? Ну что ж, мы получим его в качестве «поморов», «сибиряков», «казаков» (понятых уже как отдельный народ, а не субэтнос русского народа) … Конечно, пока это лишь отдельные симптомы, а не массовая тенденция. Но в свое время выпадение украинской и белорусской идентичности из общерусского поля тоже начиналось с малого, а через какое-то время стало необратимым.

Во-вторых, необходима нормализация регионального, субэтнического разнообразия русского народа. Русская идентичность должна быть достаточно широкой, чтобы, не вызывая никакого внутреннего конфликта, оставлять место для «крымской», «сибирской», «поморской» идентичности – в качестве своего рода спецификации, которая делает саму русскую идентичность более рельефной и яркой.

Иными словами, как-то специально интегрировать крымчан в пространство русской идентичности не надо. Они уже давно в этом пространстве. Нужно просто перестать бояться русской идентичности и признать, нормализовать ее внутреннее разнообразие.