Русские импульсы в творчестве Петра II Петровича Негоша

Поскольку на момент пребывания Негоша во Пскове прошло лишь около двух недель после похорон Пушкина, то провинциальное псковское общество, не избалованное событиями всероссийского масштаба, бурно обсуждало смерть великого русского поэта, в 1824-1826 гг. пребывавшего в Псковской губернии, куда он был сослан. Здесь Негош завязал дружеские отношения с местным губернатором Пещуровым, который был знаком с А.С. Пушкиным и искренне восхищался его творчеством. «Известно, что перенос тела Пушкина из Петербурга в Псков происходил в глубокой тайне и под строгим полицейским надзором. Вполне возможно, что Пещуров мог рассказать об этом Негошу» [82, с.60], с которым вел беседы «в духе, противоречащем официальной политике России» [82, с.60]. Негош и ранее становился свидетелем подобных разговоров еще в Вене, где он «общался с учеными людьми, видел мир, видел массы, взбудораженные идеями Великой французской революции, приобретал книги (на которые австрийская полиция наложила арест) и связался с движением революционной буржуазии, во главе которого стоит Франция» [160, с.18]. Популярные в то время революционные идеи повлияли на поэта таким образом, что он стал ярым сторонником вооруженной борьбы за освобождения южных славян из-под турецкого ярма, что, в свою очередь, противоречило мирным соглашениям между Россией и Турцией по результатам войны 1828-1829 гг.

По причине пассивности российской стороны на Балканах в 30-е гг. XIX в. Негош искал соратников среди других славянских народов и нашел ее у сербских уставобранителей, во главе с И. Гарашаниным, стремившихся к созданию сербского государства, «которое сможет себя сохранить, находясь в поле интересов Австрии и России» [24]. Однако антирусская направленность деятельности уставобратителей «не могла получить полной поддержки в русофильской Черногории. Специальный представитель Людевита Гая в Сербском княжестве Степан Цар, рассказывая Заху о своем посещении Цетине, подчеркивал неизменные горячие симпатии черногорцев к России и в качестве одного из главных сторонников прорусской ориентации в Черногории называл секретаря Негоша Димитрие Милаковича» [97, с.72].

Негошу, тем не менее, в концепции «Начертания» И. Гарашанина импонировала идея создания независимого сильного южнославянского государства. Напомним, что похожие идеи высказывались еще во времена Первого сербского восстания и горячо поддерживались Петром I Петровичем Негошем.

Среди послов Илии Гарашанина в Черногорию особо выделяется фигура Матии Бана, славянофила из Дубровника, который свои впечатления от встреч с Негошем описал в работе «Данные о Петре II Петровиче-Негоше» (Подаци о Петру II Петровићу Његошу), опубликованной лишь через 33 лет после смерти поэта. По утверждению Б. Солеши, «Временной промежуток от их встреч до публикации записей большой (Бан ждал подходящих обстоятельств), но записи появлялись непосредственно после встреч и разговоров с Негошем» [131, с.32]. Данное мемуарное произведение известно тем, что в нем содержится часто цитируемая фраза Негоша о его отношении к России: «Россию люблю, но не люблю, чтобы мне при каждой возможности давали ощутить цену той помощи. Я, государь свободной Черногории, настоящий раб петербургских причуд. Это меня уже замучило, и я хочу сбросить это ярмо» [11, с.103]. И хотя сам М.Бан, согласно тексту его сочинения, парировал Негошу, приводя доводы в пользу российской поддержки, данное высказывание часто используют как доказательство разочарования Негоша в русской политике. Все же оно является вырванным из контекста. Так, сам Бан подчеркивает, что приведенная фраза владыки является лишь выражением «уязвленной личной гордости» [11, с.104].

О безусловной поддержке Негошем идеи объединения славян свидетельствуют его письма, адресованные Е.Гагичу, И.Гарашанину, Й.Елачичу, Ф.Миклошичу, С.Вразу и др. [Подробнее об этом см.: 146, с. 25-36].

В общеславянском движении, охватившем Балканы, Негош действовал как абсолютный правитель своей страны. Сходно действиям императора Николая I, он готов был направить свои войска на помощь хорватскому бану Йосипу Елачичу для подавления революции в Венгрии 1848 г., будучи уверенным, что контрреволюционные действия российского и австрийского правительства носили характер, защищающий интересы австрийских славян. Позднее, осознав, «куда идут славяне в Австрии под предводительством разных лидеров от Елачича, Райича и Шупликаца до Пражского конгресса, он начал постепенно разочаровываться. Это разочарование он демонстрировал в своих письмах и заявлениях» [160, с.41].