Русские крестьянские ремесла и промыслы

И холстина, и сукно шли в дело «сурового» света, отбеленными либо окрашенными. Ремесло красиля было весьма распространенным. Ткани окрашивались или целиком, растительными (с начала ХХ века ализариновыми) красителями в глиняных кубах и корчагах, либо же на них наносился орнамент. В последнем случае иной раз в окраску шли и фабричные хлопчатобумажные ситцы и коленкор. Нанесение красочного орнамента на ткани – древнее ремесло, идущее не с XVI ли века. Различались набойка и выбойка. В набойке на белый фон наносился цветной орнамент, а у выбойки орнамент был белый, а фон – цветной. В том и другом случае красиль использовал «манеры», квадратные доски разного размера (от 30–46 сантиметров до 12–20 сантиметров) из плотной древесины: ореховые, кленовые, яблоневые. На доске вырезался высокий повторявшийся орнамент («раппорт»). Оставалось, ровно расстелив ткань на покрытом сукном столе и нанеся краску (она наливалась в ящик с дном из войлока) на орнамент, плотно прибить деревянной киянкой манеру к ткани. Иногда наоборот, ткань накладывали на манеру и прокатывали вальком. Поскольку манера все же была невелика, эту операцию повторяли вновь и вновь. При многоцветном («полихромном») орнаменте использовались несколько манер, каждая со своей частью орнамента и со своей краской. Органические и минеральные красители, нерастворимые в воде, растирали с каким-либо клейким веществом.

Резьба по твердому дереву все же трудоемка, да и подобрать доску нужного размера не просто. Так что иногда орнамент на манере выполняли из плоских гвоздиков с загнутыми концами.

В выбойке манера покрывалась горячим воском, который затем и переносился на ткань, пропитывая ее. А потом ткань погружали в краситель, непокрытая воском материя окрашивалась, а после удаления воска в горячей воде орнамент оставался белым.

Уже с середины XVIII века в Подмосковье работали заведения, «печатавшие» платки. А среди них наиболее прославленными стали мастерские села Павлово, где издавна процветал ткацкий промысел. С 1844 г. село Павлово было перечислено в заштатный город, а прилегающие к нему деревни стали посадскими слободами. Так промысел получил название Павловопосадского, знаменитого своими набивными платками и посейчас. К широкому выпуску платков – атласных, штофных, шерстяных и полушерстяных, шелковых, с тканым орнаментом, сетками и бахромой, павловопосадские заведения перешли в 1863 г. Среди них выделилась выпускавшая шерстяные набивные платки мануфактура Лабзиных и Грязнова. Здесь к концу столетия трудилось до двух тысяч человек. На фабрику по окрестным деревням работало множество крестьян, из которых у некоторых были свои мастерские с 7–12 ткацкими станками. Но, несмотря на постепенную механизацию, платки продолжали набивать вручную, иногда используя до 400 досок с медными или латунными вставками для мелкого орнамента.

Кружевоплетение и прочие работы с волокнистым сырьем

Одним из самых распространенных промыслов по обработке волокнистых материалов было всем известное понаслышке или по изделиям кружевоплетение. Дело это очень нехитрое: в большой бубен, мягкий валик, утвержденный на легких козлах, с наколотым на него бумажным рисунком будущего кружева, вкалывались в точках переплетения ниток булавки и на них развешивались коклюшки, палочки с шишечками на концах и намотанными нитками. Перебирай себе коклюшки, перевивая нитки, и все – дело нехитрое. Садились за бубен с 7 лет. Плели кружева и крючком, без рисунка, руководствуясь традицией и фантазиями. В начале ХХ века по стране считали кружевниц до 100 тысяч душ, а их заработок определялся в 3,5 миллионов руб., оборот же кружевного товара в 1912 году достигал 4727 845 рублей; однако считалось, что эта официальная цифра много ниже действительного оборота. А в 80‑х годах XIX века число кружевниц определялось в 32,5 тысяч человек с выработкой на 1,5 миллиона и годовым оборотом в два с лишним миллиона рублей, так что промысел быстро развивался. Разница между выработкой и торговым оборотом связана с тем, что, как и все крестьянские промыслы, кружевное дело было в руках скупщиков, и кружевницы получали много меньше того, что потом было выручено при продаже их изделий. В знаменитой своими кружевами вятской слободе Кукарка кружевницы в 80‑х годах продавали скупщицам кружева от 5 копеек до 1 рубля за аршин. Заработок мастерицы здесь простирался от 1 до 3 рублей в месяц, а торговки-разносчицы, снабжавшие кружевниц в долг нитками и скупавшие кружева, получали большие барыши. В Московском промысловом районе в начале ХХ века опытные кружевницы, работавшие дорогие крупные кружева, за шесть зимних месяцев (промысел шел параллельно земледельческому хозяйству и на лето прерывался) зарабатывали 60–80 рублей, а большинство мастериц, делавших ходовой, шаблонный материал на рынок, получали 10–20 рублей в зиму. Земства и отдельные частные лица из помещиц создавали учебные мастерские и артели, и мастерицы, работавшие при учебных мастерских, получали за сезон 40–60 рублей.