Русские на снегу: судьба человека на фоне исторической метели

Начальником политотдела был подполковник Зубков, полненький крепыш, сын священника, что скрыл при вступлении в партию, за что его скоро сняли с должности, таки докопавшись до отца, после чего назначили исполняющим обязанности начальника клуба батальона аэродромного обслуживания — подполковника на лейтенантскую должность. Зубков был компанейским парнем, любителем выпить и закусить, прекрасно себя чувствовавшим в лабиринтах новой коммунистической религии с ее святыми и мучениками, пришедшей на смену Православию в России. Конечно же, Зубков сроду не летал, но, по крайней мере, ничего из себя не корчил. По-моему, позже, после многочисленных письменных обращений, он был вновь назначен начальником политотдела другой дивизии.

Начальником штаба дивизии был грамотный и культурный штабной работник полковник Суяков, тщедушный и болезненный на вид, но, очевидно, именно поэтому довольно задиристый и стремящийся к физическим поединкам, в частности, к баловству по пьянке с собутыльниками. Как-то уже в Венгрии, на аэродроме возле города Печ, я чуть не влип из-за него в большие неприятности. Вечером, после совещания, мы, группа старших офицеров, налегли на разноцветные венгерские вина и порядком развеселились. Суяков принялся ко мне задираться. Я несколько раз его предупреждал, что мне шутить уже надоело, но он не отставал. Я взял начальника штаба в охапку и прижал к себе кубанским захватом. Полковник обмяк, выкатил глаза и попросил положить его куда-нибудь на место. Я положил Суякова на его койку, и он не вставал с нее несколько суток. Через несколько дней в наш полк прилетел комдив полковник Иосиф Иванович Гейба и обрушился на меня с обвинениями: из-за своей слоновой силы я вывел из строя начальника штаба дивизии перед самым наступлением. Но мнению Гейбы, мне нужно больше летать, чтобы давать выход бычьей силе, а не ломать ребра командирам и начальникам. Сам Гейба не очень-то любил летать, будучи худым и тщедушным, но поучать был мастер.

Девятым гвардейским Одесским полком командовал знаменитый советский ас Лева Шестаков, о котором я уже упоминал: напористый крепыш с сильным властным характером, питавший ко мне симпатию. У Левы в его «асовском» полку было несколько дважды героев: Ахмед-Хан-Султан — крымский татарин, Алелюхин, Владимир Дмитриевич Лавриненков, Ковачевич — просто герой Советского Союза и другие. Порядки в полку у Левы были строгие. Хотя Лева был всего лишь единожды Герой, но и дважды Герои не начинали обедать, даже сидя за столом, до появления командира полка. Лева заходил в столовую, все вставали и только тогда приступали к еде, для чего Лева говорил: «Товарищи офицеры…» Следует сказать, что умение напустить страху на людей тоже искусство. К сожалению, после освобождения Крыма Лева получил назначение командиром отборного «маршальского» истребительного полка, летчики которого вроде бы не имели права атаковать неудачно. Демонстрируя одному из своих пилотов, боявшемуся подойти к «Юнкерсу», тактику атаки, Лева, над украинским городом Староконстантиновым, сбил немецкий бомбардировщик «Ю-88», но и сам был убит ответным огнем. «Маршальскому» полку на командиров не везло, впрочем, как и девятому гвардейскому. Сергеев, сменивший Шестакова в последнем, был любителем глушить рыбу противотанковыми минами, одна из которых и взорвалась у него над головой, разорвав туловище наполовину. В описываемый период заместителем командира полка по политической части у Шестакова был подполковник Верховец, летчик, летавший на боевые задания, а начальником штаба полка подполковник Никитин.