Русские на снегу: судьба человека на фоне исторической метели

Зато наши чуть не расстреляли Савву. В эскадрилье Саввы было несколько летчиков-евреев, воевавших нормально, в частности, сам Савва постоянно летал на боевые задания с летчиком Шапиро, который, как и Морозов, был Героем Советского Союза. Но был летчик-еврей, который отлынивал от полетов под разными предлогами. Шапиро предложил его проучить. Савва с восторгом поддержал эту идею. Они накрыли бедного еврея одеялом и принялись его воспитывать, обрабатывая кулаками на койке в общежитии для летчиков, расположившемся в венгерском селе Тапио-Серт-Мартон. Под воздействием этих педагогических приемов бедный еврей умер, а Савва, взявший на себя всю вину, пошел под трибунал. Ему припаяли десять лет заключения, предварительно разжаловав в рядовые. Морозова совсем уже собирались отправлять на отсидку, но танкисты сразу почувствовали отсутствие Саввы: немецкие «Тигры» и «Фердинанды» принялись вовсю жечь «Тридцатьчетверки» корпуса генерала Кравченко и наносить удары по конно-механизированной группе Плиева. Наземные командиры, вхожие лично к Сталину, потребовали: «Отдайте Савву!!», и скоро рядовой Савва Морозов уже вновь кружился над немецкими боевыми порядками, чуть не пальцем тыча в немецкую бронетехнику, наводя на нее наших артиллеристов, которые мгновенно наносили удар по тем местам, куда пикировал Савва — обходились даже без радиосвязи, понимая друг друга без слов и реагируя мгновенно. Над Будапештом Савва в бою буквально вырвал назад свое майорское звание. А начинал он свою карьеру над Донбассом.

Неплохие разведчики выросли и в нашем полку: Лобок, Дзюба, Бритиков, Ветчинин. Немцы увидели, что мы с воздуха довольно успешно читаем замыслы их командования, и с аэродромов в Донбассе все чаще стали надоедать нам своими визитами. Командующий 8-ой воздушной армией генерал-майор Т. Т. Хрюкин, решил ответить немцам взаимностью и нанести сильный штурмовой удар по их аэродромам в Донбассе. Особенно по аэродромам в районе станции Успенская и возле самого Донецка, тогда Сталино. И кто бы мог подумать, что эта затея нашего командующего обернется одним из самых оглушительных поражений 75-го гвардейского штурмового полка и нашего — 85-го гвардейского истребительного.

Немного предыстории. Позволю себе еще раз удивиться кадровой политике, заведенной у нас в стране после революции. Политика эта была главной гордостью партии и, в частности, усатого дяди Джо, заявившего почти что следующее: «Свои кадры решают все». Возможно, Джо имел в виду не только кадры грузинской мафии, но и другие. Но на деле вышло так, что постепенно все кадры, за редкими исключениями, стали номенклатурой дядь, земляков, сватов и разнообразных группировок. Болезнь эта, людям свойственная, и поныне имеет место. Весной 1943-го года встал вопрос о кандидатуре командира 75-го гвардейского штурмового полка. Своих достойных ребят было, хоть отбавляй — проверенных в огне и крови. Но вдруг мы, истребители, постоянно сопровождавшие штурмовиков полка и так породнившиеся с ними, что фактически считали себя одной воинской частью, не без удивления узнали, что командира к штурмовикам назначает сама Москва. Об этом говорили с таинственным придыханием, и мы ждали появления какого-то истинного воздушного богатыря. Но появился майор Пивенштейн, мужчина лет под сорок, лысоватый, как большинство летчиков, которым встречный воздушный поток забирается под шлем, среднего роста, сероглазый и розовощекий. Мы, фронтовики, уже имевшие по несколько орденов и медалей, сразу посмотрели на его грудь. Она была чиста от наград. Мы стали осторожненько щупать нового командира штурмовиков, по поводу его боевого прошлого. Майор оказался на редкость болтливым и на все наши вопросы по поводу воздушных побед, сообщал, что он гражданский летчик, летал в разные страны мира, где приобрел привычку пить французский коньяк и закусывать ананасами. Он с пренебрежением отзывался о нашей пятой летной норме, которая на фронте была символом вкусной и здоровой пищи.

Нам сразу стало ясно, что этого фрукта и франта не то что к полку, а даже к штурмовику пока подпускать рано. Но что поделаешь, наши свирепые кадровые Церберы, готовые рыться в родословной простого колхозника вплоть до Адама и Евы, сразу становились ручными шавками и закрывали глаза на что угодно, если им подавали вышестоящую команду. Но вот кто подал команду к возвышению Пивенштейна? Наверное, кто-то высокий, если даже Хрюкин согласился с таким странным назначением. Пивенштейн смахивал на еврея и мы, честно говоря, грешили на Кагановича. Вообще, история, связанная с Пивенштейном, во многом остается темной и до сих пор, носящей какой-то оттенок плохого романа о шпионах. Не исключаю, что могли быть в ней задействованы и люди из нашей разведки, по идиотски выполняющие чье-то идиотское указание.