Русские на снегу: судьба человека на фоне исторической метели

С этой икрой подмышкой я, вместе с Иваном, и явился наутро в расположение смершевцев. У меня созрел следующий план: вручить проклятому кавказцу икру и договориться с ним, что я забираю Ивана воевать в свой экипаж — как раз тогда пошел такой почин и нашим догматикам, пришлось таки признать полезность родственных связей. Родственники вместе воевали лучше, чем случайно собравшиеся люди, хотя это и противоречило теории человека-винтика, человека-кирпичика. Зная нравы кавказцев, я решил вручить капитану пергаментный сверток с икрой, при помощи которого надеялся заполучить Ивана, который мог бы, в качестве механика самолета, уцелеть до конца войны в нашем полку. Но проклятый шпионолов залупился не на шутку. Он заявил, что икры у него хватает, а Иван должен был быть отправлен на пересыльный пункт, откуда его определят в часть. Видимо, этой скучающей банде нужны были показатели деятельности, и раненый солдат, отправленный раньше срока во фронтовую мясорубку, мог стать плюсом в их работе. Сколько я ни нажимал на кавказца, он уперся как ишак. А возле ахтарского вокзала уже приземлился тот самый «ПО-2», который меня привозил. Иван провожал меня до самого самолета. Еще перед самой посадкой в кабину я постоял, взвешивая ситуацию: а не забрать ли мне Ивана с собой в порядке самодеятельности, но уж очень противным на вид был смершевец, да и у нас в полку особистом работала очередная выдающаяся сволочь, алкоголик, целыми днями слоняющийся в поисках дармовой выпивки, так и сдохнувший от стакана этилового спирта, старший лейтенант Лобошук. Начни они направлять на меня донесения с двух сторон, это могло бы плохо закончиться. А смершевец-кавказец записал все мои координаты.

Мы договорились с Иваном, что он при ближайшей оказии сообщит мне свой адрес, а я постараюсь выцарапать его под тем самым предлогом — создание фронтового семейного экипажа. На том и расстались — с тяжелым сердцем. Через несколько месяцев Иван прислал мне письмо, как выясняется не первое, где сообщал, что устроился неплохо: пекарем полевой хлебопекарни, и имеет все шансы уцелеть до конца войны. Очевидно, так бы оно и было, не направься Иван собирать трофеи. Примерно в это время мне приснился сон, что Ивана укладывают в кузов грузовика с опущенными бортами и он говорит мне: «Прощай брат!» Сон был вещим — брат Иван погиб.

Иван помахал мне рукой и «ПО-2», тарахтя, принялся разбегаться для взлета. Я оглянулся — маленькая фигурка брата все более отдалялась, пока не исчезла вовсе. Икру, которую я привез, с удовольствием съели наши ребята-летчики. Иван Павлович Залесский отхватил нам с ним кусок весом примерно в килограмм, и мы, наверное, еще месяц закусывали ею фронтовые сто граммов. Залесский буквально смаковал ее, говоря, что ничего вкуснее в жизни не ел. Очень возможно, что это был первый и последний деликатес, который ему пришлось попробовать в своей жизни.

Немцы оккупировали Ахтари всего несколько месяцев: заняли в августе, а ушли в феврале. Помню, как Залесский, отмечая на карте передвижение линии фронта сообщил мне: «И твои Ахтари освободили». Оккупацию ахтарцы пережили без тяжких испытаний. В станице была небольшая немецкая комендатура, которая, в основном, перекачивала продовольствие для нужд своей армии из колхозов, которые немцы разгонять не стали, как очень совершенную форму экспроприации плодов труда подневольного люда. Мой тесть Антон Алексеевич Комаров исправно добывал для немцев рыбу, под чутким руководством в недавнем прошлом активиста колхозного движения, постоянно настаивавшего на всех собраниях, что должно быть именно так, как требует партия, одного из трех братьев Ларионовых и дочери уже упоминавшегося мною крупнейшего ахтарского ссыпщика зерна Варварова. Его дочь, девушка, игравшая на пианино в летнем саду, жена коммуниста Носова, неплохо знала немецкий язык и, разумеется, не питала симпатий к советской власти. Она распоряжалась всем в Ахтарях, разъезжая на тачанке. Советская власть в большом количестве создавала себе врагов, а потом жестоко с ними боролась. С приходом наших, дочь Варварова с большой группой кубанских казаков ушла вслед за немцами. А во время знаменитого апрельского налета бомбардировщиков противника на Ахтари, сбрасывавших, наверно, из-за недостатка бомб, и металлические балки, немцы затопили и бельгийскую землечерпалку, исправно служившую еще с начала столетия на очистке ахтарского канала, купленную ее отцом.