Русские на снегу: судьба человека на фоне исторической метели

С правой стороны мыса Херсонес находится Казачья бухта, небольшая выемка среди скал, где до войны располагалась 36-я батарея дальнобойной морской артиллерии под командованием капитана второго ранга Лещенко. Эта бухта совсем недалеко от Балаклавы, и, думаю, что знаменитые листрогоны, описанные Куприным, не раз сюда заглядывали. А сейчас, на наших глазах, в эту бухту заходили два небольших корабля, морские пароходики, водоизмещением тонн по 400, видимо, пришедшие из Румынии, ночью проскочившие под носом у нашей авиации, располагавшей даже «Бостонами», носившими под брюхом торпеду и бродившими по ночам над берегами Крыма.

Стоило этим двум пароходикам причалить к берегу, как немцы и румыны лихорадочно принялись на них грузиться. Я одолжил у пехотного офицера бинокль и прекрасно видел эту картину. Пароходики стали на глазах погружаться в море до самых бортов и с трудом отчалили от берега. Я заволновался: неужели гады уйдут? Встревоженным было лицо у генерала, командующего артиллерией армии, который что-то говорил Крейзеру, а тот, судя по его мимике, приказывал не спешить.

Хитрый еврей все рассчитал верно. Стоило пароходам отойти метров на 200 от берега, как артиллеристы принялись точно укладывать снаряды к ним на палубы. Видимо, артиллеристы прекрасно пристрелялись, и пароходики сразу пошли ко дну. Уцелевшие немцы барахтались в море, пытаясь добраться до берега, и среди них вырастали столбы разрывов. Наши артиллеристы утопили эти пароходы с первых же двух залпов. Немцы на мысе, потеряв последнюю надежду на спасение, тревожно заметались.

Едва пароходики затонули, как по мысу с ужасным воем и грохотом ударила наша тяжелая артиллерия, стрелявшая вслепую, из-за Сапун Горы. Земля затряслась, и мыс покрылся огромными столбами разрывов, увенчанными черными шапками. Сразу же вступила в дело и артиллерия, расположенная неподалеку от нас. Били пушки всех калибров, со рвущим душу воем уносились на Херсонес снаряды «Катюш» и «Ванюш». Артиллерийская симфония длилась около часа. Собственно артиллеристы давно уже не видели никаких целей, а палили по Херсонесу наугад, но скопления немцев было настолько плотными, что и целиться было не нужно. Ровно в полдень артиллерия смолкла, а за нашей спиной заревели моторы бомбардировщиков «ПЕ-2» дивизии Чучева, заходивших на высоте трех тысяч метров со стороны моря. Первыми ударили три девятки пикировщиков. Казалось, с мыса до нас донесся многоголосый человеческий стон. Когда первые девятки покинули поле боя и дым немного рассеялся, то мы увидели, как от берега Херсонеса по морю в сторону юга начинает отделяться, все расширяясь, как маслянистое пятно, какая-то темная копошащаяся масса.

Немцы, потеряв всякую надежду на помощь или спасение, наскоро сооружали себе плоты из всего, что попадалось под руку: бочек, досок, канистр и массами бросались в воду, направляясь в сторону Турции. Начальник артиллерии армии снова что-то принялся говорить Крейзеру, но тот лишь рукой махнул. На море крепчал свежий ветер и все выше пенились валы, еще совсем нетеплой морской воды. Кроме того, вокруг Херсонеса без конца хищно кружили наши штурмовики и истребители. Не знаю, возможно, кто-нибудь из немцев, пытавшихся спастись вплавь, и уцелел среди начавшегося шторма, но как нам сообщали, иностранные газеты писали, что все лето морская волна выбрасывала на турецкое побережье утопленников в немецких мундирах.

Прямо перед нами окопались стрелковые батальоны какой-то кавказской национальной дивизии, пошла мода формировать такие части. Тогда мы не задавались всерьез вопросом, грузины ли это, армяне или азербайджанцы, не придавая этому особого значения. Это сейчас мы точно знаем, что азербайджанцы убивают армян, армяне азербайджанцев, а грузины просто истребляют друг друга. В ту пору, во времена лозунга о дружбе всех советских народов, имевшего, по моему, и хорошую сторону, мы об этом не задумывались. По моему, это была армянская дивизия из числа сражавшихся раньше на Керченском полуострове. Армяне смело пошли вперед и продвинулись примерно на полкилометра. Огонь немцев усилился, и наши залегли, попросив поддержать артиллерийским огнем. Крейзер отдал команду, и артиллерия опять заговорила в полную силу. В воздух высоко вздымались фонтаны щебня и глины. Минут через пятнадцать нам сообщили, что командиры наступающих подразделений просят прекратить огонь: враг сдается. Однако, не так легко остановить запущенную машину огневого наступления. Артиллеристы прекратили стрельбу, но на бомбежку уже заходили 18 наших «Горбатых», которые, не жалея, бросали бомбы «ФАБ-50» по уже сдающимся немцам. Штурмовики ушли с поля боя, и потянул свежий южный ветер, убравший с Херсонеса завесу из дыма и пыли.