Русские народные сказки

— Скажи, братец, пожалуйста, — правда, у вас такая капуста, что четыре человека на одном листе через реку переплывают?

А Микулин товарищ отвечает:

— Нет, чтоб четыре человека на листе реку переплывали, — этого, признаться, не видал, лгать не стану, а вот что баню в листе перевозили, — это видел!

Развели хозяева руками и отдали Микуле сто рублей.

На утро Микула со своим товарищем пошли дальше. Шли, шли, пока темно стало, и опять попросились в деревне ночевать, Микула в одну избу, а его товарищ — в другую.

Вот вошел Микула в избу, поздоровался с хозяевами, разделся и сел на лавку. По полу в избе курица с цыплятами ходит. Посмотрел этак на курицу Микула, да и спрашивает:

— А это что, добрые люди, у вас такое?

— Как что, милый человек? Курица! Что ты, курицы не узнал? Аль не видывал кур никогда?

— Гм, курица! Нешто это курица! — усмехнулся Микула. — Нешто такие куры бывают?

— А какия ж, милый человек? Чего тебе? Курица, как курица!

— Нет, это не курица. Вот у нас куры, — так с неба звезды хватают!

Ахнули хозяева.

— Не может быть! говорят.

— Давайте, заложимся, коли не верите! — говорит Микула.

— Давай; как хочешь, спорить будем, что не могут быть такие куры! Давай, заложимся, а только кто нас рассудит, кто узнает, — правду ты говоришь, аль нет?

— Пустяки! — ответил Микула им, — вот тут рядом в избе мой земляк ночует: подите, спросите у него!

Заложились на сто рублей и пошли к земляку спрашивать:

— Скажи, добрый человек, пожалуйста, — правда, что у вас такие куры, что с неба звезды хватают?

А Никулин товарищ говорит:

— Нет, правду вам сказать, не видел я, чтобы куры с неба звезды хватали, а вот что месяц клевали на крыше на гумне, — так это видел!

Развели хозяева руками и отдали Микуле сто рублей.

На утро пошли дальше Микула со своим товарищем. Шли, шли, пока стало темно. Попросились ночевать, Микула опять в одну избу, а его товарищ — в другую.

Вошел Микула в избу, не здороваясь с хозяевами, не раздеваясь, посмотрел этак по углам да и говорит:

— А что это у вас, братцы, неужто изба?

— Изба, изба, батюшка, а что? Чем тебе наша изба не понравилась? — спрашивают хозяева.

— Какая ж это, братцы, изба? — говорит Микула, — таких изб не бывает!

— Что ты! Изба, как изба! Какую ж тебе еще надо?

— Бросьте! — отвечает Микула, — это не изба. Вот у нас изба: в одном углу — покойник, в другом углу — свадьба, в третьем — веселье, песни поют, пляшут, в четвертом — горе большое, плачут! И все это в одной избе! Вот это изба!

Ахнули хозяева.

— Что ты, что ты! Быть не может! На что хочешь спорить будем, что таких изб нет!

— Давайте, заложимся, — говорит Минула, — на сто рублей. Идет?

— Идет, — отвечают хозяева, — а только кто ж нас рассудит?

— А вот, — махнул рукою Микула, — тут рядом в избе земляк мой ночует: спросите у него, правду-ль я говорю!

Заложились и пошли к земляку, спрашивают его. Микулин товарищ и говорит:

— Нет, не видывал, признаться сказать, чтоб в одном углу покойник был, в другом — свадьба, в третьем — веселье, а в четвертом — горе. А вот видел, как лес везли на избу: так макушка мимо деревни около Рождества прошла, а комель еще только в Великом посту показался!

Развели хозяева руками, заплатили Микуле сто рублей.

На утро Микула с товарищем отправились дальше. Долго они ходили по белу свету, лгали да собирали деньги, пока не нарвались на умных людей, которые навсегда отбили у них охоту лгать.

С кривдой весь свет пройдешь, да назад не воротишься.

III Ивашка-дурашка

Жил-был на свете мужик со своею женою. Было у них три сына; два-то еще туда-сюда, не глупые, а третий совсем дурак, и звали-то его Ивашка-дурашка. Жили себе, да поживали, да добра наживали. Наконец, умерла у мужика жена; потужил он, потужил, и женился на другой, на молодой да красивой. Вот раз вышла она погулять в сад, как вдруг, откуда ни возьмись, налетел Вихрь, схватил ее и умчал с собою. Хватился мужик, — нет жены; туда-сюда, — нет да и только. Испугался он и стал просить сыновей, чтобы отправились искать мачеху. Послушались сыновья отца, собрались и отправились в путь-дорогу и Ивашку-дурашку с собой взяли.

Шли они, шли, — скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается, — и, наконец, подошли к высокой горе. Крутая гора что стена стоит, и влезть на нее никак нельзя; а под горой большущий камень лежит, и на нем надпись: «Кто повернет меня, тот взойдет на гору». Попробовал старший брат, — нет, не подается камень; попробовал второй, — тоже. Закручинились братья, не знают, что им делать. Подошел к камню Ивашка-дурашка, принапер на него, — как яичко покатился камень. Глядь, — с горы спускается золотая лестница. Тряхнул Ивашка-дурашка головой, попрощался с братьями и полез на гору.

Вот лезет наш Ивашка день, лезет другой. На третий день влез он на гору. Пошел. Глядит, — стоит дом, весь из меди, так и сияет, так и горит на солнце. Подивился, подивился Ивашка-дурашка и вошел в дом. Сидит там за прялкой красная девица. Как увидела она его, вскочила, заахала, заохала: