Русские народные сказки Сибири о богатырях

Первый раз как замахнулся — пять голов сшиб, сам по колена в землю ушел. Вылез из земли да за камень. Из-за камня как ударит — три головы сшиб. Третий раз как замахнулся — последнюю голову сшиб, сам по шею в землю ушел. Ну, вылез из земли, прощается:

— До свидания, молодая барышня.

А она:

— Пойдем к моему папаше, он тебе, чем хочешь, заплатит.

— Нет, мне некогда. Я ехал далеко, да тебя пожалел, что у тебя такой муж никудышной.

Он поехал. Видит: они сидят.

— Эй, паскуды, эк рази жен отстаивают? За ува-алом сидите!

Отъехал от них, остановил коня, в лево ухо влез, в право вылез — и опять дурак дураком. А они вышли из-за увала, взяли Марью-царевну и говорят ей:

— Скажи, что мы тебя отстояли.

Привезли они ее, пир закатили: пьют да гуляют. Только они отгуляли, как вдруг бумага: Ванюшкину жену Нюру требует двенадцатиглавый змей на съедение. Отец ей и говорит:

— Что теперь думать. Зятевья своих отстояли, а твой что?

Она падат зятевьям в ноги:

— Потрудитесь, не бросьте меня.

Пошла к мужу.

— Ванюшка, вот меня к двенадцатиглавому змею на съедение требуют. Тех мужья отстояли, а меня кто?

— Зелё-оно, уйди.

Она еще пуще плачет, что он не разговариват. Потом он говорит:

— Поди, проси у папаши хоть трехногу лошаденку, поеду.

Приходит она и просит лошадь.

— Хватит ему, — говорит царь, — наездился. Две лошади загубил.

Вот она опять пошла к нему и говорит:

— Не дает папаша лошади.

Собрали Нюру, посадили в карету и повезли. Ванюшка вышел за город, гаркнул богатырским голосом, засвистел соловьиным посвистом:

— Где мой добрый конь?!

Конь бежит — земля дрожит, из ушей дым валит, из ноздрей пламя пышет. Ванюшка влез в право ухо, вылез в лево — и таким красавцем сделался, что во всем мире нет. Сел на коня и покатил.

Вот едет. А зятевья сидят за увалом. Он подъехал, коня в конюшне закрыл, а сам к Нюре пошёл. Она плачет сидит, думат: «Тех отстояли, а меня никто не выручает».

— Здравствуй, молодая барышня.

— Здравствуй, молодой кавалер.

— Что же ты плачешь?

— А как мне не плакать? Меня привезли двенадцатиглавому змею на съедение.

— А ты чо, замужняя или девочка?

— Замужняя.

— O-o! Какой же у тебя муж никудышной.

— Да, у меня муж никудышной.

— Стало быть никудышной, раз жену не отстаивает. Ну ладно, поищи у меня в голове, а когда море всколыбается, разбуди меня.

А она не знат, что это ее муж. Ищет у него в голове и думат: «Что бы у меня был такой муж». Сняла она свой перстень и завила свой перстень ему в волоса вместе с сестриным. Вот море всколыбалось, она его теребила, щипала — не могла разбудить. Заплакала, и слеза упала ему на лицо. Он как вскочит:

— Ох, народ неблагородной, курит неосторожно. Ну, Нюра, отойди дальше: ты забоишься.

Она и думат: «Как он меня знат». Отходит к морю. Вот выходит двенадцатиглавый змей.

— А-а, молодец-царь, хватит мне и позавтракать.

— Ну, не подавись.

— Ну, Ваня, давай биться или на бутылку мириться.

— Не за тем я сюда пришел, чтобы мириться, а чтобы биться.

Как Ваня первый раз размахпулся, так три головы сшиб, сам по колено в землю ушел. Второй раз как ударит, так еще три головы сшиб, сам по пояс в землю ушел. Третий раз ударил — еще три головы сшиб, сам по шею в землю ушел, а змей начал его душить. Он тогда закричал:

— Ой, Нюра, выпусти коня из конюшни!

Она побежала, выпустила коня. Конь последние три головы сшиб. Но змей ему (Ивану-царевичу) ранил руку. Когда он вылез из земли, его жена оторвала от своей шали шелковую полоску и перевязала. Он тогда:

— Ну, теперь до свидания, барышня.

А она:

— Поедем к моему папаше. Он тебе, чем хочешь, заплатит.

— Нет, мне некогда. Я ехал далеко, да тебя пожалел.

Сел на коня и поехал. Какой был, такой и приехал: не стал дураком делаться. Приехал и с медведем в саду спит. По один бок конь, по другой медведь. А зятевья приехали, пьют, гуляют. Садовник приходит к царю и говорит:

— Царское величество, в саду спит богатырь: по одну сторону конь, по другу медведь. Меня медведь не допущает до него.

Царь говорит:

— Пойдем, посмотрим.

А Нюра говорит:

— Не мой ли это Зелёной?

А садовник говорит:

— А его нет. Нету Зелёного.

— Да куда там, — говорит царь, — твой сопли распустил.

Ну ладно. Вот тогда пошли они. Она бежит наперед смотреть. Отец кричит:

— Погоди, медведь съест!

Она потихонечку медведя погладила, поглядела: рука у богатыря перевязана ее шалью. Тогда она говорит:

— Ваня, вставай, хватит тебе дурака валять. Они за тебя пьют, гуляют.

Он говорит:

— Ладно, Нюра, иди. Три часа посплю, тогда приходи — мыло принеси, я умоюсь.

Она побежала и говорит царю:

— Папа, да это мой Зелёной.

— Да неужели?

Ну, тогда ей уже не пьется, не гуляется: все на часы смотрит — как бы скорее эти три часа прошли. Вот эти три часа прошли. Она схватила воды и понесла: пошла к нему. Он умылся, причесался и пошли под ручку. Царь удивился — такой молодец явился.

— Что у вас за гулянье?

— Да дочерей вот отстояли, так и гуляем.

— Ага-а. Да как вы их отстояли? Куда их языки девали, змеев-то?

— В море бросили.

А сами подумали: «Не этот ли дурак Зелёной отстаивал их».

Вот он вынимат из головы три перстня и говорит:

— Смотри, папаша, чьи перстни?