Русские суеверия

В Забайкалье заломы снимали не только знахари, но и некоторые буддийские ламы: «Прежде чем вырвать заломленные колосья, знахарь ограждает себя особым заговором, и только после этого он вырывает из земли пучок заломленных колосьев» (пучок ставят у зажженного костра, иногда одновременно стреляя из ружья). «Случается, что действие залома особым наговором обращают на того, кто сделал этот залом, при условии, чтобы к тому, кто заломил поле, не попало бы в дом ни одной крошки хлеба из дома хозяина, у которого испорчено поле» 〈Логиновский, 1903〉.

Иногда заломленные колосья удаляли сами «знающие» хозяева. «Крестьяне обходят залом три раза с востока и на четырех сторонах, став спиной к солнечному пути, раскрывают ладонь и говорят: „Если ты спроста, и я спроста, если ты с хитрости, и я с хитрости“. Сделав это, сжигают вырванный сноп на месте. Хлеб же, собранный с десятины, где был залом, сами хозяева не употребляют ни для себя, ни для скота, а лишь для продажи» 〈Демич, 1899〉. В Пензенской губернии залом «отговаривали». На Брянщине снятие залома сопровождалось троекратным чтением молитв «Отче наш», «Живый в помощи Вышнего» и апокрифа «Сон Пресвятой Богородицы». Скрученные колосья срывали левой ногой, бросая затем левой рукой через левое плечо и сжигая в печи.

Согласно поверьям Новгородчины, заломанные стебли необходимо накрыть бороной и сжечь (по современным записям из той же области, заломы становились поводом для ночных проказ деревенских парней, которые в шутку скручивали колосья, вызывая смятение односельчан).

Колдун уносит спорынью (приполон) с хлеба, обойдя поле с серпом и сжав на нем несколько колосьев в разных местах. Таково же влияние пережинов (прожинов) – узких длинных полос, «с которых загадочным образом исчезали колосья». Колдуны «привязывают к ногам особые ножницы (орл., тульск.) или икону и передвигаются на них по полю как на лыжах» (яросл.), отчего и появляются прожины 〈Зеленин, 1991〉. Если зерна намолочено мало, то из него «вынута спорина». В таком случае рожь нужно заменить у мельника «рожью от праведной души» или «скотской долей» (то есть рожью, смолотой для пересыпки корма лошадям, – она восстанавливает спорину) (орл.) 〈Трунов, 1869〉. В новгородских вариантах повествований об «отнятии спорины» зерно само движется (ползет) с поля в амбары колдуна (либо его таскает нечистая сила).

Колдуны опасны в период летнего солнцеворота. «На Иванов день колдуны ходили по полям, вынимали спорину. Ходили поперек полос или поперек поля, чтобы у колдуна был урожай, а у других нет»; «В Петров день клали окосок под порог хлева, узелки с холстины и осиновым колом подпирали в хлев дверь – это от колдуна. Колдуны у нас много делали. Накануне Петрова дня колодцы замыкали, пережины делали, урожай отмечали, заломы заламывали. Отец однажды пошел в поле: „Батюшки, что за чудо! Рожь, как ее кто уложил!“ Пошел за Василием, тот за колдуном. Колдун кол забил, мы ему пол-литра поставили. Все обошлось» (Верхнее Поволжье). «Хитрым», «ворожейным», удачным для «волхитов» в некоторых местностях (в частности, в Сибири) считался Великий четверг Страстной недели.

Деяния колдунов соотнесены с определенным временем года и суток не столь отчетливо, как козни ведьм, вызывавшие в представлении крестьян многие значительные и незначительные беды в жизни сельской общины. В XIX–XX вв. нередко именно «сильный» колдун отыскивает источник неурядиц и наказывает ведьму. Также преследовали губивших урожай ведьм волхвы Древней Руси (роль колдуна, таким образом, оказывается положительной, необходимой).

Традиционны и представления о порче колдунами людей, ср.: «Слово „колдун“ означает, как и в других местах, тех, которые могут из ненависти или по привычке портить людей» (перм.) 〈Корнаухов, 1848〉; «…одно из главных таинственных знаний „черных“ колдунов – умение „портить“ человека» (арханг.) 〈Астахова, 1928〉.

Испорченный человек болеет, чахнет. «В народном быту почти каждую болезнь, не исследуя ее причины, приписывают дурному глазу или порче. Порчею называют всякую неизвестную болезнь; думают, что лихой человек напустил или опоил чем-нибудь» (курск.) 〈Авдеева, 1842〉.

Колдун напускает порчу взглядом и через прикосновение; по воздуху, ветру; посредством кореньев, различных зелий (см. ВЕДУН). Он может послать порчу воробьем, оставить ее на перекрестке. «Портят» через наговор на вещи, на пищу и питье; «вынимая след» (наговаривая на след человека) и т. п.

Колдун способен напустить икоту, «посадить беса» (конкретно-материальное воплощение таинственной порчи); иссушить до кости; вызвать тоску, паралич, родимчик, падучую болезнь, половое бессилие. Колдун «наводит» повальные болезни; «присаживает килы» (различного рода опухоли). «Я все могу, – бахвалится знахарь, – отнять ноги, отнять руки. Только правую руку… оставляю для того, чтобы человек крест на себя мог положить» 〈Попов, 1903〉. Во многих губерниях России верили, что порча бывает «временной или до смерти».