Русские суеверия

В Сургутском крае, как и в некоторых других районах России, при участии сверхъестественных обитателей подполья гадали: «Каждая из девушек по очереди разувается до боса и спускается в подполье. Если там ее нога будет поглажена „мохнашкой“, это предвещает богатого жениха…» («узнавали свою судьбу» все, кроме последней в очереди девушки, поскольку в подполье ее могло «задавить»). Гадальщицы спускали гребень в подполье и смотрели, «каких волос начесал домовой» (владимир.).

ПОДПО́ЛЬНИЦА – девушка, отсуленная подпольнику.

Согласно распространенным поверьям, домовые пребывают в подполье дома. Там они проводят время «так же, как крестьяне в избе». Среди них есть большак, большуха, дети (олон.).

В семью подпольников принимаются и крестьянские ребятишки, которых матери сгоряча «посулили» подпольнику, прокляли. Про́клятые исчезают, но продолжают невидимо «жить» и расти у домовых духов (сами становятся подпольниками, подпольницами).

«Мать свою дочь прокляла. Подплянник и затащил ее к себе в подполье. Так она там и замуж выйти успела, и стала уж сына женить, да и пришла к матери просить сыта: „Матушка, коли хоченшь видеть, как я живу, сойди на три ступени в подполье (именно по лестнице, ведущей в хлев) и гляди промеж ног своих“. Ну и увидела их мать-то. Сидят они все, как наши мужики. Так она и сыта принесла дочке, и рубашку» (олон.).

В рассказе, записанном на Терском берегу Белого моря, многодетная мать с горя сулит одну из дочерей-двойняшек подпольнику. Девочка вмиг исчезает. Через семнадцать лет девушка-подпольница приходит к оставшейся в избе сестре и приглашает поглядеть на свою свадьбу. Сестра по совету подпольницы вечером открывает подпол и видит там ярко освещенную избу, множество гостей и красивого жениха. Сестра-подпольница дарит ей гостинец и просит закрыть подпол около двенадцати ночи. Все исчезает. Утром живущая в избе девушка заставляет мать повиниться, попросить прощения у отсуленной подпольнику дочери.

Иногда дети-подпольники возвращаются к людям. В псковской быличке про́клятая девица появляется перед оставшимся в пустой избе парнем: «Видит: показывается с подполу девушка-красавица, говорит: „Женись на мне, я твоя судьба“. Он от вжаху едва опомнился, потом говорит: „А как же мне тебя взять?“ Она говорит: „Собирай гостей, хоть двенадцать человек, хоть больше, приезжай сюда за мной ночью, угощение про всех будет готово“» (после свадебного пира «невеста из подполья» становится обычной девушкой).

ПОКО́ЙНИКИ – умершие, но продолжающие «жить» люди.

Складывавшиеся на протяжении столетий представления о посмертной участи человека (определяющей смысл и ценность его земного бытия) – ключевые для мировоззрения крестьян. Они пронизывают почти все области жизни; отражены в многочисленных поверьях, обычаях, обрядах. «В селе Богодухове и смежных селениях не говорят „иду домой“, а „иду ко двору“. Домой – это значит на погост, объясняет народ» (орл.). «Близкую смерть означают сны: увидеть себя на новом месте, строить новую хату или увидеть покойных родителей. „Родители мои, видно, соскучились обо мне, зовут к себе“, – объясняет этот сон больной» (орл., пенз., владимир.). «Живем – не люди, умрем – не покойники» (курск.).

«Естественная», нескоропостижная смерть – печальная, но закономерная неизбежность. «Русский народ, право, не так уж боится смерти. Он придает огромное значение самому процессу смерти. Ему нужно, чтобы она совершилась с торжественностью, соответствующей важности момента, ему нужно, чтоб его отпели, проводили, попрощались с ним перед могилой. Только тогда он чувствует, что умирает как человек, как умирали его отцы и деды, а не „дохнет“ как бессловесное животное. Только в этих условиях он чувствует себя готовым в безвестный путь…» 〈Виноградов, 1923〉.

Крестьяне были убеждены, что бытие людей не заканчивается смертью. Умерший «переселяется» на кладбище, в пространство своей могилы. «Гроб делали с прорезями в виде маленьких окошечек, чтобы покойник мог „смотреться“» (новг.); клали в могилу деньги, чтобы он откупился от других умерших и получил место, если в могиле окажется тесно (новг., перм. и др.). Положить в гроб могли хлеб, пироги (олон.); несколько перемен белья (перм.); пару новых лаптей (владимир.). Кроме того, покойников наделяли иногда водкой (костр., олон.); рабочими инструментами (костр., пенз.); баранками, яблоками.

Умершие дети растут: «В гроб кладут мерку, снятую с отца, чтобы ребенок рос бы да мерялся да вовремя остановился» (олон.). «Маленьким кладут в гроб под подушку яйцо и говорят: „Он радуется пусть яичку, может быть, и поиграет там“» (волог.).

Во многих рассказах русских крестьян продолжающий «жить» покойник «реален», тождествен живому человеку, почти материален: «…вдруг сидит он (умерший муж) на канаве обувается… и ботинки еты же, которые на тот свет одеты у него были ботинки» (новг.).