Русские суеверия

Забота домового об избе и ее обитателях столь велика, что «домовушка отправляется и в чужие страны (если хозяин в отъезде), есть-когда хочет упредить хозяина о каком неблагополучии» (урал.). «Существует много рассказов о том, как ревел домовой перед ранней отдачей замуж девушки или перед солдатчиной парня» (волог.).

Домовые способны даже подраться, если сходятся либо меняют жилье две семьи, и порою это «всерьез мешало сойтись» (тамбов., томск.) В таких случаях домовых «разводили» (калуж., моск.). Вместо заупрямившегося, обиженного, исчезнувшего домового выкликали «нового, блудящего, у которого нет приюта» (волог., моск.).

И все же домовой не столько «хозяин» дома (его хозяйские функции проявляются в основном по отношению к скоту, и весьма двойственно), сколько вещун, «хозяин» человеческой судьбы.

Домовой, в многочисленных рассказах о нем, становится причиной либо предвестником неудобств и бед.

Домовой невидимо расхаживает по избе – нечаянно попавший на его «дорогу» человек может тяжело заболеть, умереть (яросл.). «Неизбежно случится кашель у того, кто пройдет босиком по полу, по следам домового, имеющего привычку всю ночь бегать по хате и играть со своими детьми»; домовой может «надышать больному прямо в рот», и «отсюда является сильный кашель при чахотке, и оттого же иногда заболевает горло» (орл.). Если человек заболевает ночью – это несомненное следствие «шуток» домового 〈Попов, 1903〉. Точно так же домовой-дворовой вызывает заболевание скотины, «сталкивая ее со своих путей» (яросл.).

«Худой след на дому бывает» (где «домовой прошел») – этот след «не видно спроста», «ступил на него да изругался – добру не бывать» (олон.).

Повсеместно в России следствием «душения домового» считали ночные кошмары (дабы избежать их, советовали не спать на спине, у порога, поперек пола, не перекрестившись на ночь).

Обычно незримый, а только слышимый либо осязаемый, домовой стонет, плачет, возвещая о беде, «наваливается» на человека, пророча перемены, неотвратимые и чаще – неблагоприятные. Он становится видим перед несчастьем.

Появляется «домовой-судьба» не только в облике большака, старшего в доме (тождественном облику крестьянина-хозяина), но и в обличье недавно умерших обитателей избы или тех домочадцев, которым предстоит опасно заболеть, умереть. Увидеть домового в образе уже умершего – к добру, в образе живого человека – к смерти («самое это явление, говорят, уже с того света») (яросл.) 〈Костоловский, 1901 〉.

Домового – своего двойника видит лишь тот, кому грозит большое несчастье 〈Даль, 1880〉, либо тот, кто «одного года не проживет» (владимир.) 〈П-ков, 1900〉. Распространенность подобных представлений (двойник человека – вестник его кончины) отмечена Э.Тэйлором 〈Тэйлор, 1939〉.

Некоторые поверья прямо связывают число домовых-дворовых с тем, какова семья, живущая в избе: детей у домового столько же, сколько детей в доме (арханг.); у каждого человека – «свой домовой» (тамбов.). Семья домовых управляется большаком; включает большуху и детей, которые «проводят время в своем подполье так же, как крестьяне в избе» (олон.). «Когда сын отделяется от отца, ему говорят: „Зови с собой своего домового“. И сын приглашает: „Хозяин-батюшка, пойдем с нами!“ А у отца остается свой домовой, потому что у домового столько же сыновей, сколько сыновей у отца» (томск.) 〈Бардина, 1992〉.

Домовой-вещун, таким образом, и самый первый покойник в доме, в роде (родоначальник, предок), и двойник хозяина дома, двойник любого из живущих в нем. Такое двойственное, либо «двоящееся», сочетание характерно для верований многих народов. Ср. сходные воззрения, отмеченные Л. Я. Штернбергом у гольдов: «старший покойник» воплощает «душу счастья дома»; прочие же покровители – умирающие (каждый в свое время) домочадцы 〈Штернберг, 1936〉.

Распространены и представления о двойниках-охранителях, спутниках человека, которые становятся зримы перед несчастьями; «появление этих спутников на земле, одновременно с рождением человека, есть некоторым образом тоже рождение» 〈Потебня, 1914〉. Понятия о домовом как о рождающемся (появляющемся) вместе с человеком духе-спутнике (правда, достаточно смутно) прослеживаются в поверьях ХIX–XX вв. Крестьяне Никольского уезда Вологодской губернии дают матери новорожденного ломоть ржаного посоленного хлеба – «с этим ломтем предварительно спускаются в подполье, обходят все углы и, призывая домового, говорят: „Суседушко, батюшко, иди-кося за мной“» 〈Попов, 1903〉; «При рождении Бог посылает человеку ангела для защиты, черта для искушения и домового для ведения хозяйства» (воронеж.) 〈Ав-ский, 1861〉.