Русские травести в истории, культуре и повседневности

Кокотками высшей марки слыли Батурин, двадцатилетний чиновник Волжско-Камского банка, Александр Протекинский, которого называли Диной, Астерий Гусев по прозвищу Аспазия. Хорошо информированный аноним упомянул и некого Нана из столичных «теток», подробно описав одну из его оргий. В тот вечер Нана был в женском платье. Вначале подали аперитив – чай, коньяк, легкие закуски, потом танцевали, а после сервировали роскошный ужин. Изысканные вина наливали в специально заказанные кубки в форме возбужденных мужских членов. Тосты произносили «за здравие отсутствующих здесь дам», то есть влиятельных покровителей, и за самое высокопоставленное лицо, «считающееся высшим покровителем» (исследователи подозревают в нем великого князя Сергея Александровича). После возлияний начался живописный свальный грех: трансвестит Нана возлежал в комнате совершенно обнаженным, и перед ним несколько голых мужчин бурно выражали свои амурные восторги.

Куртизаны подрабатывали и в общественных банях. В петербургских Целибеевских и Знаменских даже имелись отдельные номера, в которых «феи» и «сильфиды» ожидали вызова, а специальный человек указывал, кто, к кому и на какое время выйдет. В Знаменских банях им был некто Гаврила, дородный детина сорока лет, угодливый, внимательный и, что ценно, молчаливый. Обыкновенно он подходил к застенчивому клиенту, словно распорядитель зала к гурману-новичку, быстро и бесцеремонно оглядывал и тихо предлагал: «Не желаете ли?..» При этом ловкие руки умелого Гаврилы уже протягивали господину пухлый кожаный альбом, «меню» вечера. На каждой странице – изысканные «блюда», фотографии молодых людей в разнообразных позах, в фантазийных нарядах и костюмах Адама. Были в альбоме Гаврилы щеголеватые «фрины» и «аспазии», продажные женственные юнцы, аккуратно накрашенные, в модных платьях прямиком из парижских витрин. Они безудержно и бессовестно собой торговали.

Молодой человек с обнаженным торсом. Подобные фотографии нередко украшали альбомы-«меню» в Знаменских банях Ателье С. В. Ерюхина, Санкт-Петербург. 1900-е гг.

Коллекция О. А. Хорошиловой

«К СУДУ!..»

Насельников пещер разврата ярко, со знанием дела описал журналист Владимир Руадзе в книжке «К суду!.. Гомосексуальный Петербург». В 1908 году ее напечатала коммерческая типография Виленчика в количестве пяти тысяч экземпляров, стоимость каждой – один рубль.

И название, и содержание пасквиля были, мягко говоря, примечательными. Автор, профессиональный журналист, не мог этого не понимать. Он думал, что неповоротливая полиция и подслеповатая цензура, искавшая лишь скрытую пропаганду революции, не заметят, пропустят это курьезное сочинение, поверив обманчивому призыву на обложке. Ведь формально Руадзе выступал обвинителем: не только описывал веселую жизнь греховодников, но и театрально клеймил их за разврат и, срываясь на водевильный визг, требовал над ними скорейшего суда. Хитрейший Владимир Павлович втайне надеялся, что броское название и обличительные тексты обеспечат книжице высокий рейтинг и хорошие продажи.

Архивное дело о книге В. Руадзе «К суду!.. Гомосексуальный Петербург» 1908–1909 гг. РГИА

Но Руадзе просчитался. Цензура и полиция забили тревогу раньше, чем пасквиль долетел до книжных лавок, и автор, призывавший к суду, сам попал под суд. Комитет по делам печати состряпал ходатайство о немедленном возбуждении дела против Руадзе и типографии Виленчика. Цензоры, конечно, понимали, что журналист против гомосексуальности, которую называл «явлением чрезвычайно опасным», но они также почувствовали в книге скрытую пропаганду, нашли, что имена лиц, замеченных в непотребстве, даны «в весьма прозрачных сокращениях» и «некоторые сцены и выражения противны благопристойности». В августе 1908 года Комитет распорядился хорошенько наказать всех причастных к изданию, а на брошюру наложить арест. В марте 1909 года разбирательство продолжилось, и прокурор столичного Окружного суда постановил уничтожить все экземпляры, кроме двух, которые следовало сдать в архив Управления по делам печати. Однако небольшая часть книжиц все-таки избежала карающего типографского ножа и разошлась по собраниям библиофилов. Их и сейчас еще можно встретить на антикварных аукционах.

Руадзе представил жизнь голубой столицы такой, какой она, в общем, и была: частные вечеринки, салоны «теток», сходки в Пассаже, солдаты и банщики, общественные туалеты, узнавание «своих» по взглядам, жестам, походке, одежде и аксессуарам. Имена в эссе вымышленные. Некоторым придуманы издевательские женские прозвища: «мадам Шабельская», «Василиса Петровна», «графиня-бабушка», «графиня-внучка», «Катя золотые спицы»… Кто-то из описанной компании и правда увлекался травестией. К примеру, аристократ «Г-гель», проживавший в роскошных апартаментах на Большой Морской, пудрился, душился, носил шелковые банты и туфельки. Обхождение с кучерами и банщиками имел самое нежное.