Русские травести в истории, культуре и повседневности

Военмор Иосиф Дубинский, служивший в штабе Балтийского флота, по-военному скрупулезно, серьезно и сосредоточенно выбирал себе женские костюмы: осматривал швы, охлопывал ткань, оценивая ее качество и носкость. Силуэты, оттенки, отделку строго сверял с европейскими каталогами, аксессуары подбирал всегда с большим вкусом. За прекрасное знание модной матчасти и «умение хорошо и красиво одеться» военмор Дубинский получил от приятелей кличку Парижанка.

Дениса Нестеренко именовали Диной. Этот молодой юркий приказчик мануфактурной лавки действительно был похож на девушку и иногда участвовал в камерных травести-номерах. Впрочем, главное его артистическое достижение – роль невесты на свадьбе, инсценированной 18 декабря 1920 года на квартире у Георгия Андреева, начальника отдела личного состава Петроградского торгового порта. Сам хозяин квартиры убедительно сыграл роль жениха.

Никифора Дудзинского знали под эффектной кличкой Катька Золотые Спицы. Он родился в 1878 году в обедневшей дворянской семье. Учился в кронштадтской гимназии и на юридическом факультете Императорского петербургского университета. Был завсегдатаем Знаменских бань, посещал Собачий садик и другие петроградские голубые «плешки». Несмотря на свое эффектное прозвище, переодевался дамой редко, шутки ради. В книге Владимира Руадзе «К суду!..» ему посвящена небольшая глава, и почти все, что в ней написано, сходится со сведениями из архивных документов. Автор точен даже в деталях: одна из кличек Дудзинского – Ника (производное от его имени Никифор). Руадзе не поленился объяснить происхождение и второй клички. Вопреки своему инакочувствию, Дудзинский исправно служил альфонсом у одной богатой престарелой петербургской княгини М. Та была от него без ума: выполняла все прихоти, одевала, обувала, возила в фешенебельные рестораны, развлекала в театрах – в общем, вела себя как немощный старик, увлеченный продажной девкой. Никифор сорил княжескими деньгами, играл в карты. По Невскому проспекту катался не иначе, как в дорогой пролетке с золотыми спицами в колесах, именно этот признак высокой цены и высокого положения Дудзинский, по словам Руадзе, и превратил в псевдоним.

Никифор Дудзинский, он же Катька Золотые Спицы. Снимок сделан во время его учебы в гимназии

Ателье И. Яковлева, Кронштадт. ЦГИА СПб

Любовники занимали целый этаж на Спасской улице, княжеские апартаменты соединялись с квартирой Ники потайной дверью. Вечером старушка, упокоенная поцелуями амура, мирно отходила ко сну, и тогда начиналось самое веселье: амур крепко-накрепко закрывал тайную дверку и впускал к себе друзей, веселых, хмельных, напомаженных, переодетых в женское. Оргия заканчивалась под утро. Уставшие и опустошенные, гости нехотя покидали пещеру прекрасного порока, условившись о времени новой встречи. Но мир не без добрых людей: глуховатой княгине разъяснили, как именно проводит время ее шаловливый эрот, и его низвергли с олимпийской горы наслаждений прямиком в ад, на грязную петербургскую улицу. Какое-то время Дудзинский побирался, продавая себя за копейки, но ему вновь улыбнулась удача: он нашел щедрого невзыскательного купца и переехал к нему на квартиру, не порвав, впрочем, своих связей с гомосексуальным миром, оставаясь, как пишет Руадзе, «одной из звезд полусвета, в своем роде единственной». После революции Ника устроился преподавателем в первую национальную белорусскую школу и в свободное время предавался любви столь же страстно, как и прежде.

В салон Ивана (Жанетты) Скобелева (улица Боровая, 17) приходили простейшие из «простых» – к ним хозяин питал самые нежные чувства. Бывали здесь чернорабочие, солдатня, матросы, кладовщики, слесари. Иногда устраивали вечеринки с переодеваниями. Скобелев задавал тон. Несмотря на то что окончил он всего лишь три класса школы и в советских документах числился рабочим, Жанетта интересовался искусством, служил в театре «Темп» и, судя по протоколам допросов, был человеком грамотным и просвещенным. Понятно также, что салон Скобелева был всего лишь небольшой, не слишком уютной коммунальной комнатой, куда хозяин зазывал «пролетарскую молодежь присутствием женщин, выпивками, танцами под баян». Стены его салона, по информации доносчика, были «увешаны вырезками из журналов, открытками; рядом с Репиным, Бамбоччо, Рубенсом – жанры голого женского тела, над ними – Ленин, Сталин, Молотов в непосредственной близости с портретами бывшей императрицы». Столь сомнительное фотографическое соседство Скобелеву припомнили в застенках ОГПУ.