Русские цари

Внешнюю политику Павла иногда называют непредсказуемой и капризной. Императора упрекают в том, что во внешних сношениях им руководил в первую очередь темперамент, а не разум; во внешнеполитической сфере проявилась «вся фантазия и неуравновешенность его существа» (К. Штелин). На это можно возразить, что внешняя политика Павла по существу определялась сложной ситуацией в Европе: его первоначальные планы сохранения русской политики нейтралитета путем соглашения с северными державами — Данией, Швецией и Пруссией, были нарушены вторжением Франции в Восточное Средиземноморье. Кроме того, усиливающееся нарушение европейского равновесия Францией потребовало осуществления политики в интересах России, которая — не в последнюю очередь благодаря вступлению самого Павла в Мальтийский орден — даже приобрела «идеологический размах» (Е. Оберлендер).

Очевидно, существовали разные причины для столь раннего возникновения замыслов заговора против императора. Прежде всего, Павлу, как видно, не удалось достаточно убедительно объяснить своему окружению внезапную смену своей внешнеполитической ориентации: от энергичного инициатора антинаполеоновской коалиции до союзника революционной Франции. Могла сыграть роль и заинтересованность русского поместного дворянства в экспорте зерна в Англию. Бросается в глаза, что образ мыслей главных заговорщиков был исключительно англофильским. К этому добавилось предпринятое впервые в истории России налогообложение дворянства. В атмосфере растущего недовольства группа дворян добивалась устранения непредсказуемого, по их мнению, императора. Как раз в год, предшествовавший убийству Павла, он своим поведением тирана еще больше восстановил против себя широкие круги общественности. «Тирания достигла своей высшей точки», — писал бывший вице-канцлер Панин, будучи уверенным в положительном отклике широких кругов аристократического общества на свою заговорщическую деятельность, не говоря уже о широком сообщничестве, охватывавшем практически всю петербургскую знать.

Заговорщики посвятили в свои намерения и наследника престола, великого князя Александра; без его согласия переворот не имел бы смысла. Великий князь сначала отклонил «проект бескровного переворота» (Т. Шиманн), но в повторных беседах согласился с необходимостью перемен, так что заговорщики могли посчитать это одобрением. Когда Павел захотел вызвать в столицу пресловутого Аракчеева, своего прежнего доверенного человека из Гатчины, то это дало заговорщикам желанный повод для решительных действий. Осуществить дворцовый переворот поручили уроженцу Ганновера генерал-лейтенанту Беннигсену, находившемуся на русской службе с 1770 г. Было предусмотрено заставить императора поставить свою подпись под манифестом, в котором говорилось, что он из-за своей болезни признает великого князя Александра соправителем. В ночь с 11 на 12 марта 1801 г. заговорщики проникли в опочивальню Павла в Михайловском замке и попытались арестовать его. В ожесточенной рукопашной схватке император, пытавшийся избежать ареста, был жестоко убит гвардейским офицером.

Новость об убийстве Павла вызвала в столице, как и во всей стране «истинный восторг». Санкт-Петербург был похож на сумасшедший дом; вечером, как сообщали, во всем городе не осталось ни одной бутылки шампанского. По-детски радуясь, дворяне снимали с себя предписанную единообразную одежду и снова наряжались во фраки, круглые шляпы и любимые сапоги с широкими отворотами. Жители города радовались, что больше не нужно ночью занавешивать окна, чтобы скрыть вечерние развлечения, такие, как танцы или игра в карты. Все умы и сердца успокоились, как писал литератор А. С. Шишков, общество как бы возроди лось к новой жизни, освободилось от террора человека, который в течение четырех лет, не сознавая, что он делает, истязал царство, доверенное ему богом.