Русские цари

Самым заметным выражением этого было создание гак называемых «полков нового строя» в дополнение к старому дворянскому ополчению. Но после войны эта первая регулярная армия, одна из самых первых в Европе, из-за сопротивления церкви и дворянства, а также но финансовым соображениям была снова расформирована. Небольшое количество западноевропейских офицеров служили в Москве еще до 1632 г., как и другие специалисты. Уже в 1621 г. на основе «Военной книги» Леонхарда Фроншпергера (1565 1573 гг.) был создан первый воинский устав, попытка написания которого предпринималась при Василии Шуйском (1606 г.). Но в 30-е годы усилился и приток западных специалистов, причем потребность в средствах вооружения особенно способствовала развитию металлургии. Основу для этого создали голландцы, после того как потерпели неудачу более ранние попытки англичан («Muscovy Company») на Белом море. В 1632 г. Андрей Виниус, с 1627 г. торговавший зерном в Архангельске, получил монополию на сооружение заводов между Тулой и Серпуховом для выделки чугуна и железа (первая домна была построена в 1637 г.). Несколько позже его поддержал голландец Петер Марселис (1644 г.), состоявший на датской службе. Он начал с торговли ворванью и жиром, а затем возглавил таможенное ведомство и почту. Стеклянную монополию получил в 1634 г. валлонец Койе, построивший под Москвой первую стекольную мануфактуру. К производству поташа и торговле им также были привлечены англичане и голландцы.

Экономические и военные нужды при Михаиле Федоровиче еще не повлекли за собой обращения к Западу в духовной сфере. Православная церковь пока представляла собой единственную духовную власть. Волнения в этой области, которые принесла с собой смута, хотя и продолжались на протяжении почти всего столетия, но сдерживались официальным мнением, сформировавшимся примерно к 1630 г. при дворе патриарха. В «Новом летописце» можно было прочитать, какое понимание смуты было желательно Романовым, а именно: смута явилась наказанием господним якобы за убийство Дмитрия Борисом Годуновым. Согласно этому правители до 1613 г. были лишены божьей милости, и только Михаил Федорович впервые с 1598 г. снова продолжил «царский корень». Таким образом, Филарет, во-первых, отвлекал внимание от своей деятельности в Тушине, а во-вторых, хотел прекратить многочисленные слухи о претендентах на трон с якобы законными правами на власть. В 17 в. было еще 17 фальшивых претендентов.

Летопись суммировала суждения, изложенные ранее разными авторами отчасти по собственной инициативе, отчасти по официальному заказу: дьяка Ивана Тимофеева во «Временнике», келаря Троице-Сергиева монастыря Аврамия Палицина в «Сказании об осаде Троице-Сергиева монастыря…», (предположительно) князя Ивана Катырева-Ростовского в «Летописной книге», князя Семена Шаховского в «Повести известно сказуемой на память царевича Дмитрия» и «Повести о видении некоему мужу духовному» и «Ином сказании» анонимного автора. За рамки общепринятых представлений вышел только князь Иван Хворостинин, который, очевидно, воспринял польско-католический образ мышления и за это неоднократно обвинялся в ереси.

В ереси в 1618 г. поначалу обвиняли и ученых, которым было поручено привести литургические тексты в соответствие с греческими «оригиналами», поскольку распространявшееся книгопечатание потребовало создания версий, единых для всего государства. Еще удавалось отказываться от других новшеств, например, в 1640 г. было отклонено предложение киевского митрополита Петра Могилы, а через пять лет вселенского патриарха об основании в Москве духовной академии по образцу Киевской академии. Книги «литовской печати» были под запретом с 1627 г., поскольку через них с Украины могли проникнусь идеи римско-католической церкви. Но патриарх Иосиф, возведенный в этот сан в 1642 г., уже решительно придерживался греческой ориентации.

В целом смута пробудила публицистическую активность и духовное брожение, которые с такой же интенсивностью возродились только сто лет спустя, во времена Петра Великого. Способность публицистов выявлять причинные связи, то есть развивать истинное историческое сознание, чрезвычайно возросла. Ей сопутствовали больше не подавлявшиеся социальные беспорядки. В 1635 г. купцы в коллективной челобитной снова, как и в 1627 г., выражали недовольство торговыми привилегиями иностранцев. В 1636 г. посадские прибегли к самовольному осуществлению своих прав и забрали сотни своих бывших жителей, «закладских» из «белых» слобод.