Русские в Берлине. Сражения за столицу Третьего рейха и оккупация. 1945

Еще русские взяли в Бабельсберге 400 заложников. Заблаговременно предупрежденный, муж нашей авторши дневника спрятался вместе с несколькими друзьями. «Прошло несколько тревожных часов беспокойства за него, да и за себя, однако он вернулся целым и невредимым». Ночь на 29 апреля оказалась «очень оживленной. Мало того что русские подтянули свои пушки еще ближе, но еще и эхо от стрельбы над озером создавало адский грохот. А чтобы было еще хуже, мы оба простудились – с жаром, больным горлом и ломотой в пояснице, – и чувствовали себя полными развалинами». Артиллерийский обстрел длился до утра; русский самолет «выписывал в небе изящные виражи и поливал из пулеметов землю».

И все же к завтраку пришли гости. «Мы смогли угостить их мясом, которое нам выдали вчера. Они жили в пансионе и голодали. На десерт у нас был солодовый кофе с хлебом и черничным джемом. Хлеб испекли из муки с добавкой соли и хозяйственной соды. Все это мы подали на подогретом блюде, которым никогда раньше не пользовались. Мы старались, как могли, – как и все остальные». Днем супруги отправились к друзьям на чай: «Поскольку мы были больны, нам в чай плеснули коньяк, который самоубийцы номер 17 и 18 оставили по своему завещанию всем нам». Друзья, всего 5 человек, отправились на ночь 30 апреля в подвал четы К. «и собрались пока остаться с нами». «Все мы слегка тронулись рассудком».

1 мая русские, обыскивая окрестные гаражи, зашли в дом: «Они что, действительно ожидали, что у нас есть машина на ходу?» У соседей они потренькали по клавишам пианино и спросили, умеет ли кто-нибудь из нас играть на нем. Хозяйка дома «исполнила венгерскую народную песню – правда, без должного вдохновения. Они посмеялись, поблагодарили ее и ушли. Следующие делали то же самое. Третьи задали свой обычный вопрос: «Часы есть?» Тон их звучал угрожающе и подкреплялся дулами автоматов. Те часы, что они взяли, плохо ходили. «Вы надули меня. Механизм капут. Ждем две минуты и смотрим. Или все умрут!» У одного из друзей четы К. еще сохранились часы, и он отдал их. Никого не застрелили.

Фрау К. называла такие происшествия «мелкими досадными случаями». 2 мая она записала:

«Сегодня еще несколько досадных случаев. Друзья тихо постучали в дверь и сказали через прорезь для почты: «Это не русские…» Что за жизнь пошла! Мы спим, готовим, едим и разговариваем всегда с одним ухом настороже, готовые услышать «часовые слова» – как называет вопрос про часы герр Х. Каждый сторожит свой дом. Отходим только за водой или чтобы навестить друзей. Вчера нам дали в подарок два ломтя хлеба… а сегодня один наш друг отстоял в очереди с половины шестого до одиннадцати и получил целую буханку, первую за две последние недели! Новости по радио о «геройской смерти» Гитлера распространились как лесной пожар, как и сообщение, что место фюрера должен был занять Дёниц. «Лучше бы он утонул, только не в море, а в своей ванной. О чем он думает, поддерживая на плаву такую дырявую посудину, как наша?! И где эти чертовы американцы?» Русские находились в Бабельсберге уже 8 дней, когда пришли известия о неминуемой капитуляции. «О, если бы это только было правдой! Мы страстно желаем отпраздновать ее, но боимся, что это только слухи. …Все двери забаррикадированы, и мы ночуем в подвале, словно перепуганные овцы». Друзьям четы К. пришлось оставить свой дом в основном потому, что русский солдат изнасиловал их молодую соседку и, очевидно в процессе, влюбился в нее; он постоянно приносил молоко для ее восьминедельного младенца «и сам кормил его». Мать где-то пряталась, но солдат все время возвращался, «спрашивая белокурую женщину, пиная двери и крича во всю глотку, что разнесет тут все к чертям».

Сносили противотанковые заграждения. «Какие замечательные дрова!» Вместе с подругой снабженная ручной тележкой фрау К. отправилась в Потсдам, где, как говорили, можно было задаром разжиться картофелем. «Но мы пришли слишком поздно… Бедный Потсдам! Его вокзал! Искореженные рельсы взрывом забросило на крышу. Возле замка валяются обломки старинного каменного льва и позолоченной лестницы. Обломки шпиля гарнизонной церкви вонзились в серое небо. Повсюду грязь и мусор. Длинный мост взорван, и русские построили три деревянных моста ниже отеля «Палас», часть которого обрушилась в воду. Еще они прорубили путь через парк». Не добыв картошки, обе женщины принялись искать дрова на территории фабрики. Но сторож заявил им, что сбор дров теперь расценивается как мародерство. «На нашей улице мародерства не наблюдалось, но, страшно сказать, оно привлекало намного больше людей, чем можно было бы подумать».

8 мая официально объявили о капитуляции Германии; 11 мая переименовали улицы. Началась новая эра.