Русские в Берлине. Сражения за столицу Третьего рейха и оккупация. 1945

Где бы ни появлялись русские, часы не только меняли своих владельцев, но и переводились на московское время. В результате возникла разница в два часа между оккупированными и неоккупированными частями Берлина. Единую систему времени, основанную на немецкой, ввели лишь несколько недель спустя. А пока русские продолжали жить по московскому времени, немцам пришлось делать то же самое. В некоторых районах комендантский час – сначала с 06:00 вечера до 08:00 утра, а позднее с 10:00 вечера до 08:00 утра – был установлен по московскому времени, что обязывало берлинцев освободить улицы еще засветло. Поскольку почти все часы оказались реквизированы русскими в качестве «военных трофеев», Шульце приказал, чтобы каждое утро, в 08:00, звонили колокола, оповещая жителей Целендорфа об окончании комендантского часа.

Поскольку в тот день над городом было совсем немного советских самолетов, нескольким немецким аэропланам удалось прорваться в Берлин.

Первыми оказались два «Юнкерса-52», приземлившиеся на путепроводе восток-запад неподалеку от колонны Победы (которая, по чистой случайности, уцелела за все время войны). Деревьям в Тиргартене, о котором так пекся сам Гитлер, и бронзовым фонарным столбам, о сносе которых так сокрушался Альберт Шпеер, пришлось исчезнуть ради устройства взлетной полосы достаточного размера.

Самолеты благополучно приземлились. Они доставили противотанковые боеприпасы, которые разгрузили под обстрелом русских. Из госпиталя привезли раненых, некоторых на носилках, и погрузили в грузовые отсеки. Взлететь удалось лишь одному самолету; другой врезался в здание и разбился.

Прилетевший вскоре «Мессершмитт-109s» сбросил медикаменты. Однако линия фронта стала до такой степени неопределенной, что некоторые парашюты приземлились на оккупированной территории. И это случилось не в первый раз.

Аэродром Гатов за рекой Хафель, который русские были вынуждены оставить днем раньше, снова подвергся их натиску. До его окончательного захвата успела прилететь рота моряков из Рехлина. Рота вошла в город по мосту через Хафель и окопалась на совершенно бесполезных позициях рядом с министерством иностранных дел. Позднее моряков приписали к 11-й дивизии СС «Нордланд» Крукенберга, которая постепенно стала приобретать некое подобие боевого формирования. Крукенберг записал, что командир моряков произвел на него «прекрасное впечатление – впрочем, как и все военно-морские офицеры».

К несчастью, моряки только что прибыли с курсов радиолокационной разведки на острове Фемарн. Эти будущие инженеры и специалисты по радиосвязи никогда не держали в руках оружия, гранат или фаустпатронов. Их винтовки прибыли из Италии – антиквариат образца 1917 года.

В свой последний день аэродром Гатов принял предполагаемого преемника Геринга, генерала фон Грейма[70], и знаменитую женщину-испытателя Ханну Райч[71]. Оба прилетели из Рехлина на «Фокке-Вульф-190» и направлялись к фюреру. А поскольку Гатов теперь оказался отрезанным от центра Берлина, им пришлось лететь в Тиргартен на легком самолете «Физелер-Шторьх». Во время этого недолгого полета фон Грейм получил ранение в ногу, и его пришлось нести к Гитлеру на носилках.

На следующий день Ханна Райч нашла возможность воспользоваться единственной сохранившейся телефонной линией между бункером фюрера и Верховным командованием вермахта, чтобы пространно описать свои злоключения начальнику штаба люфтваффе, генералу Коллеру. (Сейчас – в 1965 г. – она обучает пилотов в Гане. – Авт.)

Тем временем Вейдлинг решил перевести свою команду с Гогенцоллерндамм в бомбоубежище вермахта рядом с Бендлерштрассе. Изначально планировалось переехать туда в течение нескольких следующих дней, однако, из-за массированного артиллерийского обстрела Гогенцоллерндамм, пришлось сделать это тем же самым утром 26 апреля.

С этого времени руководство обороной Берлина осуществлялось с Бендлерштрассе, находившейся значительно ближе к бункеру фюрера.

Вскоре Вейдлингу снова пришлось переехать, хотя и не слишком далеко – в соседний бункер на поверхности земли. В самом бомбоубежище было невероятно душно. И, вдобавок ко всему, одна из его стен обрушилась, когда тяжелый стальной сейф провалился со второго этажа, проламывая по пути потолки, убив одну медсестру Красного Креста и серьезно ранив другую.

«Это юное создание положили на большой стол. Она умирала. И мы, мужчины, так часто сталкивавшиеся во время войны со смертью лицом к лицу, были непостижимым образом тронуты этой бессмысленной потерей», – вспоминает Рефиор. Между прочим, этот эпизод упоминается в воспоминаниях еще нескольких офицеров и, должно быть, послужил в то время главной темой разговоров. Наконец-то произошло что-то необычное! Среди них погибла юная девушка! В тот день смерть подобралась необычайно близко – в бункер командного пункта генерала.

27 апреля 1945 года

Репортаж газеты «Правда» из Берлина: