Русский Афонский отечник ХІХ-ХХ веков

22. Скорби нас смиряют, а смиренным Господь дает Свою благодать. Кто не хочет терпеть скорбей, никогда не получит и милостей Божиих. Скорби разумеются всевозможные – как телесные, так и внутренние – духовные. Духовные дарования без скорбей – это прямой путь к прелести. По мере дарований Господь посылает и скорби... А я думаю уйти от скорбей и заняться молитвой. Опасная мысль! Скорбями молитва очищается или восполняется, поэтому и говорит Псалмопевец: «Яко во смирении нашем помяну ны Господь» (Пс. 135:23). Радоваться подобает скорбям, яко предшественникам милостей Господних.

(3 ноября 1998 года)

* * *

23. Главная наша забота должна быть о том, чтобы Господь жил в нашем сердце, тогда и все остальное будет делаться с Его помощью и как Ему угодно.

(3 ноября 1998 года)

* * *

24. Как хорошо иметь старца в своем монастыре (в лице игумена или духовника). Тогда в тебе никогда не будет раздвоения. Тогда для тебя монастырь, ты сам, игумен и... Господь становятся нераздельными.

* * *

25. Истинное послушание – не только в слове, но и в духе, чтобы исполнять не только то, что тебе сказано, как робот, но и то, что не сказано, но старец хотел бы, чтобы ты так поступил. Надо чувствовать дух сказанного.

(3 ноября 1998 года)

* * *

26. Если буду освобожден от должности начальствующего, буду вынужден терпеть другой крест – терпение уничижений, презрений и т. п., и все это по заслугам, за то, что отказался от креста своего по гордости, лености, малодушию, а если не вынесу и этого креста, тогда погибель.

* * *

27. Думаю, что послушание – это корень монашества. Нет послушания, нет монашества.

(17 декабря 1999 года)

* * *

28. Сегодня хорошо помолился на службе Великого канона в четверг пятой седмицы. Поспал с утра часок и больше не отдыхал... Очень не хотелось творить по три метания на каждый запев канона (хотелось больше внимать словам, а не метаться). Но на службе стал делать поклоны равно с Иисусовой молитвой, слышал и канон. Прошел семь четок по 300.

(2003 год)

* * *

29. Сильно бороли всякие нечистые помыслы и уныние, но после 300 поклонов с помощью Божией человек становится вовсе другой.

* * *

31. Чтобы быть внимательным ко всем окружающим, надо ночью за всех молиться поименно, по поклончику.

* * *

32. Все от Бога! Господи, все у Тебя, дай, что мне полезно.

* * *

33. Слава Богу за неудачи, за мое несовершенство во всем. Сознание сего сильно смиряет душу, собирает ум. Удачи же, напротив, его будоражат, возбуждают к большей активности, но не к молитве. Впрочем, если во время второго будем помнить о первом, а во время первого – о втором, сможем и то и другое переносить с душевной пользой.

* * *

34. Лучше всего плакать о своем недостоинстве.

Преставился отец Анфим 13 февраля 2008 года.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. Жизнеописания выдающихся старцев и подвижников Андреевского скита на Афоне

Иеросхимонах Виссарион (Толмачев) и схимонах Варсонофий (Вавилов) [439]

Основателем и первым ктитором нового русского Свято-Андреевского общежительного скита на Святой Горе Афон был иеросхимонах Виссарион (в мiру Василий Толмачев). Он был сыном благочестивых родителей Максима и Мавры Толмачевых. Родился в 1808 году. Отец его принадлежал к московскому купечеству из древней фамилии Толмачевых. У Василия было два брата, Иоанн и Александр. Детство свое он провел в родительском доме, был весьма прилежен в учении, тих и скромен, почитал и утешал их.

Помогая родителям в торговле, Василий Толмачев находил время для чтения Священного Писания и других душеспасительных книг. Любил ходить в святой храм Господень, часто посещал его, прислуживая священнослужителям алтаря. При таком духовном настроении юный Василий искал себе утешения не в увеселениях, свойственных его возрасту и званию, а в частых беседах с духовными лицами, преимущественно же с проживавшим в то время в Москве настоятелем Свято-Никольского подворья афонского Иверского монастыря архимандритом Кириллом. Рассказы этого опытного в духовной жизни старца – подвижника Святой Афонской Горы Василий Толмачев слагал и хранил, как неоценимое сокровище, в боголюбивом своем сердце. Наконец после многих раздумий, многих самоиспытаний и молитв богомудрый и смиренный юноша Василий в возрасте 17 лет решился оставить мiр. Не прельщали его ни богатства отца, ни любовь родителей, ни суета столицы. Сердце его горячо любило Господа, и он во имя Его всем пренебрег, следуя евангельским словам: «Иже любит отца или матерь паче мене, несть мене достоин: и иже любит сына или дщерь паче мене, несть мене достоин» (Мф. 10:37).