Русский акцент

Так оно и случилось. Несмотря на пятнадцатилетнюю разницу в возрасте, Ирине нравился Яир Гринвальд. Таких мужчин называют породистыми. И совсем не потому, что у них, как у собаки, есть какая-то особая родословная, а в силу того, что они являются носителями особой внешности. Что касается Гринвальда, то он отличался высоким ростом и прямой осанкой, узкой талией и широкими плечами. В сочетании с высоким интеллектом, нетривиальными способностями и одарённостью в точных науках он позиционировался в глазах женщин чуть ли не как идеальный мужчина. Маловероятно, что Ирина, словно несмышленая девчонка, влюбилась в него, сомнительно также, что он являлся для неё долгожданным принцем, прискакавшим к ней на белом коне. Нет и ещё раз нет. Не было ни никакого, ни белого, ни розового коня. Был солидный белоснежный «Мерседес», в который в один прекрасный день Яир усадил Ирину и повёз к своему нотариусу подписывать брачный контракт. История умалчивает, из каких конкретно пунктов состоял этот документ, однако подругам стало известно, что против ожидания жениха, умная Ирина внесла туда ряд существенных изменений. Дальнейшие события неуклонно свидетельствовали о том, что этот гражданский брак бывшей жительницы Украины и коренного в нескольких поколениях израильтянина был всё-таки браком по расчёту. Причём с обеих сторон. Если Ирина делала ставку на значительное повышение материального уровня своей жизни, то Яир строил свою выгоду на обладании привлекательной женщины, базирующееся на вспыхнувшей любви к ней. Вряд ли уместно из-за этого кидать булыжники в их огород, который они создали строго на паритетной основе. Каждый получил желаемое. Порукой тому, стало стремительное повышение по службе новоявленной супруги заместителя генерального директора. Ирина Мильман выделялась среди сотрудниц броскими внешними данными, но вряд ли превосходила их знаниями в производственной сфере. Однако это не помешало Гринвальду при первой же возможности сделать её начальником отдела, а через год назначить её директором филиала института, находящегося в Хайфе. И разве можно здесь предъявлять какие-либо претензии первому заму генерального директора доктору Яиру Гринвальду? На эту должность претендовали шесть, пусть не таких симпатичных, как Ирина, но вполне грамотных в области картографии женщин. Но разве можно вычеркнуть из списка претендентов женщину, которая вполне успешно выполняет в постели, предписанные брачным паритетом, надлежащие ей функции, женщину, которая является твоей гражданской женой? Конечно же, нет, и ещё раз нет! Кто же осудит за это Яира Гринвальда? Никто! А, если и найдутся таковые, то, рано или поздно, поймут, что можно бороться за равенство, за свободу, бороться против мракобесия и против войны. Однако бесполезно тратить усилия, чтобы обуздать явление, называемое протекцией. Это понятие не то, что имеет право на существование, просто, так уж сложилось: оно всегда было, оно имеет место быть в настоящем времени и, маловероятно, что оно перестанет существовать в будущем.

Так что, в конечном итоге, цели, поставленные партнёрами по этому браку, осуществились, и всё у них сложилось путём. Дошло даже до того, что, не особо уделявший внимания своей одежде, Яир Гринвальд перестал ходить на работе в мятой рубашке и в сандалиях на босу ногу, и, благодаря усилиям своей молодой жены стал одеваться по-европейски. Когда же в частной беседе кто-то невзначай неодобрительно отозвался о русских репатриантах, тот же Яир Гринвальд, который ранее позволял себе, несовместимые с этическими нормами, критические замечания по поводу всего, что имеет русские корни, резко обрывал его и гневно выговаривал:

– Если кто-нибудь ещё раз в подобном тоне выскажется о репатриантах из России, будет иметь дело со мной со всеми вытекающими из этого последствиями!

Таким образом, миловидная Ирочка Мильман внесла огромный вклад не в мнимую, а в истинную интеграцию между прибывшими русскими евреями и иудеями, родившимися на Святой земле.

Почин замужества за израильтянами подхватила энергичная Ларочка Школьник. Она тоже решила внести свою инвестицию в дело укрепления семейных уз между русскими женщинами и израильскими мужчинами. В качества своей жизненной опоры она выбрала главного бухгалтера института. Так получилось, что здесь история развивалась не совсем по спирали, а даже совсем наоборот: она совершала одни и те же витки, как бы по уже накатанной дорожке. Трагизм накатанного пути состоял в том, у Авигдора Фриша, так же, как и у Яира Гринвальда, безвременно ушла из жизни жена и тоже от рака, от этой чумы 21 века. А фарс заключался совсем не в комизме ситуации, а в том, что эту самую ситуацию Ларочка хотела переломить в своё благо.