Русский американец

   Они были спасены.

   -- Ну, Ванька, моли Бога: мы опять на свободе! -- проговорил Тольский. -- Пойдем скорее к Трехгорной заставе. Конечно, не через самую заставу, а где-нибудь стороною мы выберемся из Москвы.

   Тольский и Кудряш быстро пошли по пустынному переулку по направлению к заставе, а затем свернули в сторону и без особых приключений добрались до вала, которым была окружена вся Москва: застава осталась правее. Ров вала оказался неглубоким и сухим, так что наши беглецы свободно перешли его и очутились за пределами города.

   Дождь перестал, небо начало проясняться. Тольский с Кудряшом после довольно продолжительной ходьбы вошли в небольшую деревушку, отстоявшую верст на двадцать от Москвы, и, чтобы отдохнуть, сели на завалинку первой попавшейся избы.

   В деревне было совершенно тихо, и она казалась вымершей.

   -- Здесь мы в полной безопасности и можем свободно отдохнуть: я чертовски устал, -- обратился Тольский к своему слуге.

   -- А я все-таки французов побаиваюсь, -- робко поглядывая по сторонам, ответил Кудряш.

   -- Да как они попадут сюда?

   -- Кто знает! Деревня под Москвой, не мудрено французам и сюда зайти.

   -- Полно, Ванька, не накликай беды!

   Ни Тольский, ни его слуга в разговоре не заметили, что за ними следила не одна пара зорких глаз.

   Едва Тольский успел произнести последние слова, как был окружен несколькими десятками мужиков, вооруженных чем попало: у кого были вилы, у кого топор, коса, а кто и просто держал в руках толстую дубину. Среди них выделялся рослый, здоровенный мужик -- богатырь богатырем. Он был в кулачной рубахе и кафтане нараспашку, на голове сидела набекрень барашковая шапка. В руках у этого богатыря было кремневое ружье, а на кушаке привязан кривой нож.

   -- Вяжи басурманов! -- повелительно сказал он, показывая на Тольского и на Кудряша.

   -- Как вязать? За что? -- быстро вставая, произнес Тольский.

   -- Э, да сей мусью по-русскому умеет? Вяжите его, братцы, покрепче! -- насмешливо произнес богатырь.

   -- Вы ошибаетесь, мы -- русские, а не французы.

   -- Пой, пожалуй, день-то твой! Если ты -- русский, то зачем же в басурманскую амуницию обрядился?

   -- Чтобы обмануть французов и свободно выйти из Москвы.

   -- Может, ты французов-то и проведешь, да не меня. А этот -- тоже русский, что ли? -- спросил богатырь, показывая на дрожавшего от страха Кудряша.

   -- Разумеется, русский.

   -- Что же он молчит? Аль язык от страха проглотил?

   -- Ванька, скажи им что-нибудь.

   -- Что же я скажу, сударь? И сказал бы, да ведь не поверят эти разбойники.

   -- Ах ты, вражий сын!.. Мы не разбойники, а защитники отечества! -- грозно произнес богатырь, и его здоровенный кулак опустился на шею бедняги Ивана.

   -- За что дерешься? Смотри у меня! -- крикнул Тольский.

   -- Ах, страсть какая; если бы эта страсть да к ночи. Ну, что же стали, ребята? Вяжи их!

   -- Постой, постой, Никитка! Зачем вязать? Может, они и на самом деле русские, а не враги-супостаты! -- проговорил седой старик, выходя из толпы.

   -- Полно, дед Степан!.. Какие это русские? Просто притворяются! Как есть французы, и рожи-то у них французские. Петлю им на шею -- да на сук окаянных!

   -- Не дело говоришь, Никитка, не дело... Надо вперед допросить хорошенько, резонно... Ну, сказывайте, что вы за люди? -- обратился старик к Тольскому и Кудряшу.

   -- Я -- русский дворянин Тольский, а это -- мой крепостной слуга!

   -- Так, так. А зачем же вы обрядились в французскую одежду?

   -- Я уже сказал, зачем: чтобы обмануть французов.

   -- Так, так. А какой вы веры?

   -- Известно -- православной.

   -- Ну так перекреститесь, а мы посмотрим.

   -- Вот, смотрите! -- И Тольский перекрестился, а Кудряш последовал его примеру.

   -- Так, так. Хоть и не по-настоящему, а все же креститесь. Пальцы складываете щепотью, по-нынешнему. А кресты вы носите?

   Тольский и Кудряш расстегнули вороты своих рубашек и показали тельные кресты. Это окончательно заставило мужиков поверить, что Тольский и его слуга -- не французы, а русские.

   -- Ну, теперь я в свою очередь вас спрошу: что вы за люди? -- обратился к мужикам Тольский.

   -- Мужички мы, милый человек, мужички. Вооружились на защиту родной земли. Чай, уже не одну сотню лиходеев уложили, да вот плохо -- главы у нас хорошего нет. Никитка парень здоровый, да бестолковый: торопыга большой. Вот бы ты, твоя милость, начальство-то над нами взял.

   -- Мне над вами начальствовать? Что же, я не прочь! -- несколько подумав, промолвил Тольский. -- Если вы все желаете, чтобы я был вашим начальником, то я готов!

   -- Все, все просим. Будь нашим главой! Послужи царю-батюшке и родной земле! -- И мужики, в том числе и силач Никита, низко поклонился Тольскому.

   Таким образом, Тольский стал начальником отряда мужиков; к его небольшому войску примкнул еще не один десяток крестьян, восставших против завоевателей, и скоро отряд состоял почти из пятисот человек, из которых большая часть была вооружена ружьями и саблями, отобранными у побежденного врага.

   Тольский со своими ополченцами наносил большой вред, поражая врасплох неприятелей и действуя так же, как и остальные партизаны.