Русский балет Дягилева

Главное значение Московского Художественного театра заключается в том, что он может «дерзать» на такие подвиги, за которые дорого расплатился бы всякий другой, менее популярный и авторитетный инициатор иногда очень рискованных затей. Этому театру не только всё простят, но и постараются поверить в искренность и серьезность его начинаний, как бы экстравагантны они ни были[389].

В другой статье, «Еще о “Юлии Цезаре”», Дягилев воздал хвалу дисциплине труппы, поскольку, как он писал, актеры Станиславского были способны объединить разнообразие своих индивидуальностей в единую картину. Их заслуга, продолжал Дягилев, состоит именно в том, в чем их упрекают, а именно в переносе «центра тяжести театрального дела с личного творчества артистов… на власть техники»[390] – иными словами, на саму постановку. Его хвала Станиславскому и Московскому Художественному театру предвосхищала его собственные достижения в качестве продюсера. В то же время она подразумевала, что дягилевское видение театрального единства было куда более прозаично, чем видение вагнерианцев: вместо того чтобы приписывать достижение этой целостности некоему полумистическому Gesamtkunstwerk’у, он видел в нем результат работы «постановщика-деспота», как Станиславский называл себя, вспоминая свою режиссерскую практику 1890-х – начала 1900-х годов[391]. Хотя сам Станиславский позднее отвергал такое представление о режиссере, Дягилев остался ему верен.

Купеческое ведение дел стало для Дягилева образцом организационного подхода к своему предприятию, а деньги купцов помогали его обеспечить. В 1898 году Мамонтов вложил 5000 рублей – около 30 процентов капитала – в то, чтобы начать выпуск «Мира искусства». На следующий год, с упадком его финансовой империи и прекращением покровительства княгини Тенишевой в 1900 году (что было спровоцировано появлением карикатуры, где она была изображена в виде коровы, которую доит Дягилев), для журнала наступил серьезный финансовый кризис. Эту брешь попытались закрыть два других купца-мецената: Илья Остроухов, коллекционер, входивший в состав руководства Третьяковской галереи и состоявший в близких отношениях с кругом Мамонтова, и Сергей Боткин, еще один коллекционер, который приходился зятем Павлу Третьякову, родственником Льву Баксту, двоюродным братом Сергею Щукину и был близким другом бывших «пиквикианцев». Остроухов и Боткин коллекционировали произведения художников «Мира искусства» и помогали в организации выставки русского искусства, организованной Дягилевым в Париже в 1906 году. Кроме того, Боткин являлся членом «организационного комитета» Дягилева в 1909 году[392].

Пусть даже правительство оказало поддержку выставке в Париже, этого было недостаточно, чтобы оплатить все счета. По словам Нувеля, Дягилев собрал в Москве 30 000 рублей. Возможно, немалую часть этих денег внесли Владимир Гиршман и его жена, московские нувориши, временно остановившиеся в столице Франции, которых Бенуа называл «меценатами» выставки. Гиршман, «гладковыбритый рыжеусый банкир», представил на выставку четырнадцать произведений, в большинстве своем созданных художниками «Мира искусства». Он также входил в состав комитета покровителей, как и многие другие из обеспечивших выставку – Боткин, Иван Морозов, Алексей Хитрово, барон Владимир фон Мекк, Р. Востряков, князь Владимир Аргутинский-Долгоруков, граф Дмитрий Бенкендорф и Бенуа, составивший черновой вариант каталога. В приглашении на открытие выставки графиня де Греффюль, одна из трех почетных членов руководства выставки, описала эту группу покровителей как «включавшую в себя основных коллекционеров из Петербурга, Москвы и Киева». И действительно: наряду с известными московскими фамилиями здесь можно было увидеть имена петербургских коллекционеров, связанных с «Миром искусства»: Аргутинский, о котором Бенуа отзывался как о «друге и товарище» кружка; долгое время поддерживавший «Мир искусства» Бенкендорф, бывший ученик Бакста; фон Мекк, основатель и основной поручитель недолго просуществовавшего Общества современного искусства, которое занималось организацией выставок и специализировалось на разработке интерьеров. Предположительно они, как и Гиршман, пополнили банк выставки[393].