Русский язык в зеркале языковой игры

1. 1-е лицо вместо 2-го используется достаточно часто с различными целями. Отметим, прежде всего, особое употребление мы,типа Как мы себя чувствуем?Это употребление называют по-разному: «сочувственно-интимное» [Аванесов — Сидоров 1945: 154], «солидарное» [Булыгина — Шмелев 1997: 327], «докторское, родительское» [Красильникова 1990:9], «инклюзивное» [Апресян 1995: т. II, 153]) и т. д. Важно, разумеется, не название, важно описать значение и особенности употребления этого мы. Мыинклюзивное «маркирует более высокий статус говорящего в текущей ситуации» [Алресян 1995: т. И, 153], оно естественно в ситуации «врач и пациент», «учитель и ученик» (Ну, как у нас дела?)\«родители и дети» (Ну, как мы сегодш спали?\ Сейчас умоемся и за стол!)и т. п. Впрочем, даже и здесь существуют жесткие ограничения: по отношению к детям-подроспсам или гостям подобные выражения вряд ли допустимы. Ю. Д. Алресян отмечает, что «солидарность с адресатом, испытываемая говорящим, настолько велика, что он готов поставить себя в положение адресата и разделить все его переживания» [Алресян 1995: т. II, 153]. Языковая игра показывает, что всё-таки —не все: расширение сферы употребления этой конструкции нередко ощущается как необычное и производит комический эффект. Тем самым, языковая игра может помочь «нащупать границы» нейтрального использования конструкции. Сравним два примера. Набор действующих лиц в них один и тот же—милиционер и «граждане», тем самым оба примера удовлетворяют требованию, о котором говорилось выше: в текущей ситуации говорящий (милиционер) имеет более высокий статус.

(1) [Капитан милиции — задержанному] —Ну, как— будем сознаваться или еще поиграем в молчанку?(В. Ардов, Сигнал).

(2) В секретарскую спокойной деловой походкой входила милиция в числе двух человек. Увидев их, красавица[секретарша] зарыдала (...), тыча рукою в дверь кабинета— Давайте не будем рыдать, гражданка,— спокойно сказал первый(М. Булгаков, Мастер и Маргарита, 17).

В (1) использование мынейтрально (или почти нейтрально), между тем как в

(2) оно производит комический эффект. Дело, видимо, в том, что кроме требований, связанных с распределением социальных ролей, конструкция должна удовлетворять каким-то другим, которые я затрудняюсь сформулировать. Возможно, комический эффект в (2) вызван тем, что сопереживание, выражаемое данной конструкцией, не должно быть слишком преувеличенным: трудно представить себе милиционера, рыдающего в описываемой Булгаковым ситуации. В примере

(1), описывающем ситуацию, более соответствующую деятельности милиции, эта же конструкция выглядит почти нейтральной. В классической ситуации «врач — пациент» тоже не всегда «инклюзивное мы»допустимо. Фраза Мы, кажется, любим бьюбители) выпить?допустима в нейтральном употреблении, а фраза Мы, кажется, пьяницы?—вряд,ли.

2. «Инклюзивное мы»интересно еще и тем, что, кроме сочувствия говорящего, оно дает слушающему еще один «козырь» — формальное основание понимать высказывание буквально, спекулируя на этом сочувствии:

К итальянскому судье привели бродягу, обвиняемого в мелкой краже. Судья, разбирая дело, был в затруднении, как обращаться к бродяге—навыили наты.Первое казалось ему слишком уважительным, второе—некорректным. Судья решил обратиться намы.«Итак, похоже, что мы украли часы»,—сказал он. «Вы, может быть, и украли, Ваша честь,—ответил обвиняемый—Я же их не крал»(Н. Романова, А. Филиппов, «Русский язык в СССР», 1991, № 10).

Рекорд злоупотребления конструкцией установлен, кажется, главным героем фильма «Ирония судьбы, или С легким паром», который, встретив в лифте собаку, спрашивает у нее (пьяно-заискивающим голосом): «Мы не кусаемся?»

3. Приведем еще один пример обыгрывания значения местоимения мы,очень интересный во многих отношениях:

[Разговор жены, артистки, с мужем]:

—Яу тебя никогда ничего не брала.

— Так ли? А когдамы егце не были известной артисткой,то на чей счет мы жили? А кто, позвольте вас спросить, вытянул вас из нищеты и осчастливил?(А. Чехов, Mari d’elle).