Русский Исход. Керчь. 1920

Наконецъ, 6-го (19-го) [?] прошли редкие по красоте зелёные склоны Босфора съ безполезными орудиями, спрятанными въ складкахъ горъ, и вошли въ Константинопольский рейдъ. Жизнь кипитъ. На рейде масса судовъ всехъ национальностей. Снуютъ моторныя лодки съ великолепно одетыми и чистенькими англичанами и французами. Невольно сравниваешь свою небритую физиономию и выпачканную въ трюме въ угле одежду, и жаль становится свою голодную и грязную персону. Тутъ же съ борта парохода идётъ обменъ всего того, что въ Крыму стоило громадныхъ денегъ, какъ бельё, обмундирование, револьверы, — на хлебъ. Наганъ идётъ за лиру или 10 фунтовъ хлеба. Рубашка — хлебъ. Хитрые турки живо учли голодъ беженцевъ и понизили цены на платье до невозможности. 7-го (20-го) [?] съ восторгомъ выгрузились на берегъ въ Константинопольскомъ порту…

Многие изъ поневоле оставшихся въ России обрели участь худшую, чемъ наша, и далеко не все вынесутъ её.

Вотъ и сейчасъ, записывая при свете карбиднаго фонаря эти строки, я думаю о своихъ родныхъ, о дорогихъ детишкахъ, и сжимается сердце болью за нихъ. О, если бы не они, мне изгнание не было бы такимъ тяжёлымъ. Везде при энергии можно устроиться, и всюду есть хороша люди. Ихъ, пожалуй, какъ это ни грустно, здесь встретишь чаще, чемъ на Руси, особенно после нашей «безкровной» революции»[113].

Одно за другим суда входили в Константинопольский пролив, спереди на фор-стеньгах, по приказанию П. Н. Врангеля, был поднят французский флаг, а на кормах развевался русский — военно-морской Андреевский или национальный трёхцветный. Франция, спасённая русской кровью во время Великой войны, единственная из великих держав взяла Русскую армию под своё покровительство. Все старались выйти из трюмов наверх, чтобы воочию лицезреть сказочную панораму европейского и азиатского берегов Босфора. Все крыши, мачты и даже ванты были облеплены казаками, которые шумно делились впечатлениями друг с другом. В свою очередь, на набережной Стамбула и балконах домов виднелось множество вышедших посмотреть на невиданную картину жителей, многие из которых приветственно махали изгнанникам платками[114].

С кораблей доносились русские команды, на вечерней и утренней заре звучали слова общей молитвы. Люди приободрялись, когда их суда проходили мимо крейсера «Генерал Корнилов» и на мостик выходил П. Н. Врангель или когда он объезжал корабли на катере под Андреевским флагом. «Могучее русское «ура» несётся по рейду. Люди кричатъ изъ последнихъ силъ, совершенно искренне приветствуя своего Главнокомандующаго, не утратившаго передъ войсками ни обаяния, ни авторитета. Все отлично понимаютъ, что мы за границей и вся надежда только на него. Онъ выведешь ихъ съ честью изъ создавшагося положения», — приводит слова одного из марковцев подполковник Василий Ефимович Павлов[115].

Константинополь, новый мост, начало XX века

Турецкий Стамбул, византийский Константинополь — павший столетиями ранее второй Рим, разделяющий своими проливами Чёрное и Средиземное моря, Европу и Азию, святыня христианского мира и важнейшая цель русской государственной и культурной экспансии… По секретному соглашению 1915 года между странами Антанты Россия должна была получить контроль над Мраморным морем, а её выдающиеся победы над Османской Империей служили тому залогом. Но внутригосударственная измена во время Мировой войны привела совсем к другому итогу. Русский флот всё же достиг Царьграда, но прибыли на нём не победители, а изгнанники. Все завоевания русского народа, достигнутые талантом его военачальников и доблестью солдат в продолжение трёх лет невиданной доселе кровопролитной войны, были с избытком возвращены мусульманской Турции большевистским правительством.

Все находящиеся на кораблях приободрились: казалось, что тяжёлый переход завершился и скоро можно будет сойти на берег. Но контролировавшие Константинополь союзники разрешили покинуть суда только раненым, больным и немногим гражданским лицам (преимущественно женщинам). Из-за большого числа нуждавшихся в медицинской помощи людей береговых госпиталей оказалось недостаточно, и при французской помощи были организованы плавучие госпитали на транспорте «Ялта», пароходах «Румянцев» и «Цесаревич Георгий». Большинству же пришлось ещё долго томиться на кораблях: