Русский консерватизм и его критики: Исследование политической культуры

При этом частная собственность не развивалась и в российских городах. Огромные расстояния, разделявшие населенные пункты, и капризы сурового климата препятствовали появлению торговли в национальном масштабе. Этому же способствовали неопределенные, но очень активные притязания власти на предметы потребления. До XIX века, когда улучшение транспортной системы сделало возможным появление национальной экономики, Россия знала только местные рынки, на которых торговали продуктами местного производства. Все эти факторы препятствовали развитию среднего класса и городской культуры. Города Московии, по сути, были административными и гарнизонными центрами, имевшими значительное сельское население, занятое крестьянским трудом и не знавшее местного самоуправления. Горожане служили власти, как это делали и другие группы населения, к тому же им было запрещено передвигаться по стране. Они не владели собственными домами или землей, на которой эти здания стояли: «Не было никакой формы городской собственности, которую частные лица могли содержать по праву частной собственности»[40]. Кредит был неизвестен. Монголы разрушили то городское самоуправление, что существовало в России до их завоевания.

В средневековой Московии были частные имения, известные как «вотчины», но они не пережили возвышения Москвы в качестве национального центра управления и были преобразованы в феодальные поместья, право на владение которыми выдавалось на время и при условии удовлетворительного служения власти. Частная собственность существовала в городе-государстве Новгороде, но она тоже исчезла там в конце XV века, когда город был завоеван и поглощен Московией.

Конечным результатом этих обстоятельств стало то, что средневековой Руси не хватало двух институтов, которые на Западе выполняли функцию ограничения власти королей: независимой родовой знати со средним классом и частной собственности на землю.

Существовал еще один фактор, повлиявший на политику России, но отсутствовавший в Европе, — подчинение монгольскому правлению. Хотя российские историки расходятся в вопросе о характере и степени монгольского влияния на Россию, в целом трудно не увидеть, что два с половиной века владычества Золотой Орды смогли оказать глубое воздействие на восприятие власти русскими вассалами ханов [*]. В конце концов, русские князья ездили в столицу Орды Сарай, чтобы получить ярлык на власть. Там они подвергались различным унижениям, иногда погибали. Их монгольские хозяева настояли на роспуске традиционных городских собраний, известных как «вече», потому что они являлись очагами народного сопротивления их поборам. В прошлом вече, в котором участвовали все полноправные жители города, совещалось по поводу политических решений; оно выбирало как городские власти, так и своего князя, устанавливая условия для его правления. Такое самоуправление теперь было отменено. Все формы массового несогласия были жестоко подавлены князьями, действовавшими по приказу Сарая: русские князья всегда могли добиться послушания от своего народа, угрожая позвать монголов[41]. Несомненно, эти эксперименты должны были оказать воздействие на выработку модели эффективного правления.

Слабость русского общества по отношению к государству была еще более усугублена отсутствием настоящей феодальной системы. В 1907 году историк Н.П. Павлов-Сильванский опубликовал монографию, в которой, в противовес господствующему мнению, утверждал, что средневековая Русь на самом деле знала феодализм[42]. Но его тезис не получил поддержки среди российских историков. В.О. Ключевский и Сергей Платонов, лидеры московской и санкт-петербургской исторических школ соответственно, соглашаясь с наличием некоторых элементов феодализма в средневековой Руси, отрицали существование в стране полноценно развитой феодальной системы — говоря словами другого известного историка, П.Н. Милюкова, феодальные «виды» отсутствовали[43].

Конечно, у зачаточного феодализма в России никогда и не было шанса развиться — сначала из-за монгольского завоевания, а затем потому, что русская монархия, освободив себя от монгольского правления, уничтожила все личные квазиобщественные отношения. В раннем Средневековье вассалы были свободны приходить и уходить: они могли держать свои владения в княжествах, управлявшихся другими властителями, а не теми, кому они обещали служить. Это право гарантировалось договорами, некоторые из них сохранились. Но при этом в них не было никаких указаний на взаимность в отношениях сюзерена и вассала или положений, освобождавших вассала от обязательств по отношению к сюзерену в случае, если последний нарушал свои обязательства.

Таким образом, социальная ткань, которую создавал западный феодализм, здесь отсутствовала, а «общество» было немногим больше, чем скопление отдельных лиц и семей, слабо связанных общими интересами.