Читаем Русский менталитет. Рашен – безбашен? За что русским можно простить любые недостатки полностью

На Западе людей, занимающихся умственным трудом, называют интеллектуалами. В России в связи с их особой ролью в обществе возникло понятие «интеллигенция». Настоящими интеллигентами у нас всегда считались не просто образованные люди, но и болеющие за судьбу своей страны и способные сопереживать «униженным и оскорбленным». Человека, для которого на первом месте стоят его личное благосостояние и карьера, к интеллигенции не причисляли. «Поэтом можешь ты не быть, но гражданином быть обязан», – заявлял Н. Некрасов, следовавший этому принципу. «Поэт в России больше, чем поэт», – добавил в советские годы Е. Евтушенко.

В опросах люди относят к интеллигенции писателей, ученых, академиков, артистов, которые поступают по совести. Такие люди в России веками были защитниками народа и, как правило, находились в оппозиции к власти. Власть, в свою очередь, поощряла неприязнь к образованным людям. Правителям не хватало ума к ним прислушиваться – таких людей ссылали, бросали в тюрьмы, высылали из страны или стремились сделать их жизнь невыносимой. Не случайно родились мифы о «гнилой интеллигенции», нерешительной, не знающей народа и виноватой перед ним во всех бедах.

В начале XIX века философа П. Чаадаева власть объявила сумасшедшим. Его современник П. Вяземский писал: «К глупым полон благодати, к умным беспощадно строг, бог всего, что есть некстати, вот он, вот он русский бог». После Октябрьской революции многих высокообразованных людей выслали из страны «философским пароходом». В брежневские времена к беспартийным интеллектуалам власть относилась настороженно, а диссидентов преследовала. Наши вожди гордились тем, что они «академиев не кончали».

Некоторые из наших писателей считают, что «две вещи не всегда пользовались почетом на Руси – ум и труд». Ученость и ум в самом деле ценились недостаточно – важнее была душа. Людям на Западе трудно объяснить, как это может быть – «Горе от ума»? Почему слова «умный очень», «больно умный» звучат как издевка или угроза? Думающих у нас не очень-то любят, называют «очкариками» и «ботаниками». По народной пословице, «индюк думал, да и в суп попал». В рассказе В. Шукшина «Срезал» житель деревни Глеб Капустин навязывает приехавшему кандидату наук бессмысленную дискуссию и в глазах мужиков «побеждает» в ней. А зачем? «Пусть подумает на досуге. А то слишком много берут на себя…»

Кого можно отнести к интеллигенции? У нас шутят, что интеллигент – это человек, защищенный от жизни очками и женой. Он знает, что, где, почему, но не знает, что, где и почем. Старушке в автобусе не уступают места. Она сетует: «Интеллигенты перевелись». Сидящий: «Интеллигентов, мамаша, до фига, местов нет». Да и сами интеллигенты склонны подтрунивать над собой: настоящий интеллигент никогда не скажет: «Как была дура дурой, так ею и осталась». Он скажет: «Время над ней не властно».

Советская интеллигенция была движущей силой перестройки, но бюрократы, силовики и олигархи оттеснили ее на обочину и заняли командные высоты. По данным опросов, больше половины населения считает, что в жизни страны интеллигенция не играет заметной роли. «Интеллигенты спились, скурвились, сошли с ума», – говорит С. Юрский.

Ее авторитет подрывают те деятели культуры и шоу-бизнеса, которые получили от власти достаток и награды и забыли девиз Грибоедова: «Служить бы рад, прислуживаться тошно». Огромные деньги, которые используют власть и бизнес, оказались более эффективным инструментом влияния на образованных людей, чем в советское время страх перед КГБ. «Интеллигенция тянется к вороватым богачам, – возмущается публицист М. Кантор. – Журналисты превратились в обслугу власти». «Народом, лишенным культуры, легче управлять. Это делается сознательно», – заявляет писатель Л. Улицкая. «С быдлом удобнее: куда сказал, туда и пойдут», – размышляют на форуме в Интернете.

Вспомним, каким моральным авторитетом обладал до революции Лев Толстой, а у наших современников – академики Андрей Сахаров и Дмитрий Лихачев, которые «жили не по лжи». «Можно притвориться добрым, щедрым, глубокомысленным, наконец, но интеллигентным – никогда», – говорил А. Довженко. Сегодня таких общепризнанных авторитетов в России пока нет, хотя, бесспорно, есть настоящие интеллигенты с незапятнанной репутацией.

Лучшим писателям, поэтам и артистам мы в значительной мере обязаны теми свободами, которые имеем, честно работающим ученым, врачам, учителям, библиотекарям – не только нашим благополучием, но и сохранением морали. «Дело интеллигента – выходить на площадь и устанавливать шкалу ценностей. Интеллигенция должна добиться правового государства, независимого суда, гражданского общества», – убеждена литературовед Мариэтта Чудакова. По мнению режиссера Андрея Смирнова, интеллигент – это тот, для кого бескорыстные духовные интересы стоят во главе всего остального. Мыслящие люди – это мозг нации.

Перейти на страницу:

Похожие книги

12 Жизнеописаний
12 Жизнеописаний

Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев ваятелей и зодчих. Редакция и вступительная статья А. Дживелегова, А. Эфроса Книга, с которой начинаются изучение истории искусства и художественная критика, написана итальянским живописцем и архитектором XVI века Джорджо Вазари (1511-1574). По содержанию и по форме она давно стала классической. В настоящее издание вошли 12 биографий, посвященные корифеям итальянского искусства. Джотто, Боттичелли, Леонардо да Винчи, Рафаэль, Тициан, Микеланджело – вот некоторые из художников, чье творчество привлекло внимание писателя. Первое издание на русском языке (М; Л.: Academia) вышло в 1933 году. Для специалистов и всех, кто интересуется историей искусства.  

Джорджо Вазари

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / Искусствоведение / Культурология / Европейская старинная литература / Образование и наука / Документальное / Древние книги
Антология исследований культуры. Символическое поле культуры
Антология исследований культуры. Символическое поле культуры

Антология составлена талантливым культурологом Л.А. Мостовой (3.02.1949–30.12.2000), внесшей свой вклад в развитие культурологии. Книга знакомит читателя с антропологической традицией изучения культуры, в ней представлены переводы оригинальных текстов Э. Уоллеса, Р. Линтона, А. Хэллоуэла, Г. Бейтсона, Л. Уайта, Б. Уорфа, Д. Аберле, А. Мартине, Р. Нидхэма, Дж. Гринберга, раскрывающие ключевые проблемы культурологии: понятие культуры, концепцию науки о культуре, типологию и динамику культуры и методы ее интерпретации, символическое поле культуры, личность в пространстве культуры, язык и культурная реальность, исследование мифологии и фольклора, сакральное в культуре.Широкий круг освещаемых в данном издании проблем способен обеспечить более высокий уровень культурологических исследований.Издание адресовано преподавателям, аспирантам, студентам, всем, интересующимся проблемами культуры.

Коллектив авторов , Любовь Александровна Мостова

Культурология
История Франции
История Франции

Андре Моруа, классик французской литературы XX века, автор знаменитых романизированных биографий Дюма, Бальзака, Виктора Гюго и др., считается подлинным мастером психологической прозы. Однако значительную часть наследия писателя составляют исторические сочинения. Ему принадлежит целая серия книг, посвященных истории Англии, США, Германии, Голландии. В «Истории Франции», впервые полностью переведенной на русский язык, охватывается период от поздней Античности до середины ХХ века. Читая эту вдохновенную историческую сагу, созданную блистательным романистом, мы начинаем лучше понимать Францию Жанны д. Арк, Людовика Четырнадцатого, Францию Мольера, Сартра и «Шарли Эбдо», страну, где великие социальные потрясения нередко сопровождались революционными прорывами, оставившими глубокий след в мировом искусстве.

Андре Моруа , Андрэ Моруа , Марина Цолаковна Арзаканян , Марк Ферро , Павел Юрьевич Уваров

Культурология / История / Учебники и пособия ВУЗов / Образование и наука
Адепт Бурдье на Кавказе: Эскизы к биографии в миросистемной перспективе
Адепт Бурдье на Кавказе: Эскизы к биографии в миросистемной перспективе

«Тысячелетие спустя после арабского географа X в. Аль-Масуци, обескураженно назвавшего Кавказ "Горой языков" эксперты самого различного профиля все еще пытаются сосчитать и понять экзотическое разнообразие региона. В отличие от них, Дерлугьян – сам уроженец региона, работающий ныне в Америке, – преодолевает экзотизацию и последовательно вписывает Кавказ в мировой контекст. Аналитически точно используя взятые у Бурдье довольно широкие категории социального капитала и субпролетариата, он показывает, как именно взрывался демографический коктейль местной оппозиционной интеллигенции и необразованной активной молодежи, оставшейся вне системы, как рушилась власть советского Левиафана».

Георгий Дерлугьян

Культурология / История / Политика / Философия