Русский модернизм и его наследие: Коллективная монография в честь 70-летия Н. А. Богомолова

9 Авг<уста> <19>32

Дорогой мой Алексий, человек Божий[900]!

Вдруг получил Ваше письмо, по-видимому, «деловое». И ничего не понял, какой такой «человек, который собирает материал для польского журнала» (?!). По-моему, такого человека нет, да и быть не может. А если бы и был, то он собирал бы материал не русский. Я знаю много здешних писателей, знаю<,> что никто их «не собирает», ничего они печатать не могут и никто их не издает. На всю Польшу имеются два более или менее «платящих» журнала. Один в Варшаве «Вядомосте [sic!] Литерацке», вроде «Nouvelles Littéraires»[901]. Другой ежемесячник в Кракове. Издает какой-то граф. Издание почтенное[902]. Но никто его не читает и нигде его не достать. Может быть, этот граф был в Париже? Может быть, слухи пошли, потому что он взял речь Мережковского во Флоренции?[903] Напишите, дорогой, более толково. По-моему, дело гиблое.

Но вот что меня поразило. До нас докатились «Числа». Прочел я статью Шаршуна[904]. За обедом, обедаю я у таких католических «дам-хозяек». У них «ядальня» (столовая). Очень приличная и добродетельная. Там я иногда встречаю одну польскую писательницу, Марию Домбровскую[905]. Человек глубокий, славянский. Говорил я ей о Шаршуне, Варшавском, Поплавском, о «Числах», «Утвержд<ениях>», «Новом граде»[906]. Проводил следующую мысль. Для запада Джойс и Пруст были откровением[907]. Но для Ремизова, который приехал с Достоевским, Лесковым, Розановым, Гоголем, Блоком, Белым, Сологубом, – они оказались лишь старыми знакомыми, которые долго ломились в дверь, давно открытую «нашими». Вы в них нашли не новое, а подтверждение своего[908]. Ведь написал Достоевский сон «Подростка»[909]. Я все это говорил «умнее», «блестящее», чем сейчас пишу. Мне важно другое: важно то, что придя после этого разговора в редакцию – нахожу ваше письмо. Как хотите, тут перст!

Письмо Ваше не счастливое, какая-то вторая операция, «тыкаетесь»…[910] Чувствую, как горько и трудно. Но об этом в другой раз.

А теперь вот что, милый мой Алешенька, Алексий человек Божий. Напишите мне, что такое Шаршун[911]. Я не читал его романа[912], я прочел только его статью о магическом реализме, по поводу Эдм<она> Жалу (а не Жалю!)[913]. Нос мне говорит, что он стóющий, но «беспризорный». Стóющий, по-моему, и Варшавский (хорошая статья!)[914] и Поплавский (хорошая статья в «Утверждениях»[915]). Если у Вас есть силы, расскажите мне толком о них. Видаете ли их?[916] Есть ли у них «кишка»? Или они только «нахватались»?

Я, лично, прочел их статьи «с удовольствием»[917]. Боюсь всей этой соломы, которую мы жуем и пишем, после Бердяева, Милюкова, Осоргина со Степпуном на них отдыхаешь. Есть человеческий голос. И на том спасибо! (Всех этих Адамовичей, Ходасевичей, Бицилли, Вейдле я не выношу. Все это нео-Венгеровы и нео-Батюшковы![918]) Но хотелось бы, чтобы они не только вышли и кричали, а стали говорить, как «власть имущие». Способны ли они на это?

Верите ли Вы в них? Большевики как «пафос» – кончены. После войны в них стали верить, как в последнее спасение. У них – чудо, тайна и авторитет. Но став властвовать, они оказались без чуда, без тайны, без авторитета. «Государственная церковь» времен Юстиниана[919]. Они держатся только потому, что на Западе стало плохо. Но обаяние они уже потеряли. Мне кажется, что Поплавские и К^о не правы в том, что обо всем судят с точки зрения «Coupole», «Dôme» и… «Select»[920]. Т. е. с точки зрения «Римлян эпохи упадка»[921]. Но свет не сошелся клином на Париже или веранде на Mont-Parnasse’e, так же как и Россия не сосредотачивалась в «Вене» и «Бродячей собаке»[922], и на вечерниках у Сологуба! (помните «хвост»?)[923] Я их не осуждаю, я только примечаю.

Всего Вам доброго. Серафиме Павловне поклон и доброго здравия. А я, откровенно говоря, жду смерти.

Поскорей умереть бы да воскреснуть! Но, как писала г-жа Droue Виктору Гюго – Je suis tellement fatiguée, que même le repos éternel ne pourrait pas me reposer![924]

Вот, пришлось к случаю, и многое вспомнилось. Казачий переулок, Дом Хренова[925]. Терещенко(!??!!) Гржебин!![926]

Ваш Дмитрий Солунский[927]

Адрес мой:

Pan Dymitr Fiłosofow.

Sienna 28, m. 21

Warszawa

Pologne