Русский модернизм и его наследие: Коллективная монография в честь 70-летия Н. А. Богомолова

Две лекции – «Л. Н. Толстой» (20 апреля) и «Достоевский и Киргегард» (21 апреля) – были прочитаны Шестовым в Хайфе (Workers Club, Jerusalem Str., 29)[1296]. Лекции читались по-русски с синхронным переводом на иврит. Дочь философа определила темы по афишам, сохранившимся в домашнем архиве[1297]. Тематику трех других лекций, по ее признанию, идентифицировать не удалось (Баранова-Шестова, II: 152)[1298]. Она, однако, легко устанавливается по информации тогдашней палестинской прессы, сообщавшей о двух тель-авивских лекциях Шестова, прочитанных 2 и 9 мая в Beit Brenner – Культурном центре профсоюза в Тель-Авиве. Философ продублировал два своих хайфских выступления и, как и там, прочитал их по-русски с параллельным переводом на иврит, сделанным писателем и переводчиком Песахом Липовецким (псевд. Бен-Амрам; 1902–1962)[1299].

Шестую лекцию – «Ясная Поляна и Астапово» – Шестов прочитал в Тель-Авиве в избранному кругу слушателей[1300]. Удалось установить, что местом, где это произошло, была квартира его сестры Елизаветы Исааковны и ее мужа Льва Евсеевича Мандельбергов (Hess Str., 20), см. приводимое далее письмо Шестова М. Эйтингону, где упоминается некое «частное собрание». В этом письме, написанном уже после возвращения в Париж и датированном 31 июля 1936 года, Шестов, отвечая на предложение своего корреспондента прислать какую-либо статью для создаваемого в Палестине немецкоязычного журнала, писал:

Дорогой Макс Ефимович!

Как обрадовался я Вашему письму! Сам я Вам не писал – т. к. у меня все время было такое чувство, что сейчас в Иерусалиме Вам было не до писем. И, действительно, когда представляешь себе, что теперь там происходит (ведь то, что было при мне, еще, сравнительно, не было серьезным)[1301] – ни о чем ни думать, ни говорить не хочется. Гонимые повсюду, евреи рассчитывали хоть в Палестине найти убежище. И вот – такая история. Англия, конечно, могла бы положить конец беспорядкам – но Англия всегда только о себе думала, хотя и притязала на всякие высокие идеалы. Конечно, не нужно терять надежды: может быть, все-таки, евреи отстоят себя. Но, пока, конечно, очень тяжко…

Что касается Josepha [sic!] Kastein и G. Krojanker – то я о них никогда ничего не слышал. Но, конечно, раз Вы рекомендуете их, то я охотно готов предоставить для их журнала статью[1302]. По-моему, лучше всего было бы, если бы они напечатали «Киргегарда и Достоевского» или «Ясную Поляну и Астапово». Можно было бы даже отметить, что это лекции, читанные в Палестине. (Я, между прочим, и «Ясн<ую> Пол<яну> и Астап<ово>» читал в Тель-Авиве – в частном собрании.) И в той и в другой лекции – основной вопрос – «Афины и Иерусалим». Я только не знаю, каковы размеры журнала и может ли он отвести мне достаточно места для такой статьи, как «Кир<гегард> и Дост<оевский>». И, затем, я тоже не знаю, какие задачи себе ставит журнал – и потому не могу решить, какая из статей больше им подойдет. Вы, в этом отношении, скорее можете быть судьей, т. к. знаете редакторов и беседовали с ними об их журнале. Перевести мог бы Шор: он переводил Бердяева, и Бердяев им, как переводчиком, был доволен[1303].