Русский модернизм и его наследие: Коллективная монография в честь 70-летия Н. А. Богомолова

Эпистолярный архив Горячковской до нас не дошел, но, вероятно, Розанов на это письмо не ответил: в середине 1918 года он уже был серьезно болен.

Само публикуемое письмо интересно, как представляется, прежде всего штрихами к характеристике газеты «Жизнь» (выходившей два с половиной месяца, с 23 апреля по 6 июля 1918 года) и одного из ее редакторов Алексея Борового[1366], а также единственной известной нам фиксацией слуха про некое Общество мертвой руки во главе с А. Н. Толстым.

В 1922–1923 годах Горячковская проводит несколько месяцев в московской психиатрической клинике, откуда в конце концов сбегает[1367]. Чуть позже Анатолий Луначарский, уставший от ее постоянных визитов в Наркомат просвещения, помогает ей выехать за границу[1368] – в ту самую Италию, о которой она мечтала в письме к Розанову. Однако из Италии Горячковская вскоре перебралась в Париж, где 11 декабря 1924 года, через несколько дней после прибытия в Париж первого советского полпреда Леонида Красина, была задержана перед посольским особняком на улице Гренель с револьвером в кармане. На первом же допросе арестованная призналась в намерении убить Красина, так как в противном случае «он совершит революцию во Франции так же, как совершил ее в России»[1369].

На следующих допросах Горячковская сообщила, что «большевики главную часть своих доходов извлекали из продажи детей для турецких гаремов», а «так называемый германский профессор Эйнштейн – не кто иной, как русский полицейский сыщик Азеф»[1370], которого необходимо разоблачить. На судебном заседании 26 декабря она изложила свою версию несколько более детально:

Взволнованная и улыбающаяся, с припухшими слезящимися глазами, подымается г-жа Евгеньева и в длинной путанной речи, на плохом французском языке, заявляет, что она «брошенная жена Эйнштейна», а Эйнштейн не кто иной, как скрывшийся в свое время Азеф. Бежав из России и поселившись в Германии, он «изобрел теорию относительности». Для подтверждения теории необходимы были опыты. Эйнштейн-Азеф вступил для этой цели в переговоры с французскими масонами («Гранд Ориан»). «Гранд Ориан» командировал в распоряжение Эйнштейна Ленина, и Ленин в России, по поручению и под руководством Эйнштейна, произвел «грандиозный опыт теории относительности»[1371].

Суд признал Горячковскую виновной в незаконном ношении оружия и приговорил ее к трехнедельному заключению и высылке из Франции.

После выхода из французской тюрьмы, в начале февраля 1925 года, ее задерживают уже в Берлине за попытку покушения на Альберта Эйнштейна. Детали этого происшествия в разных источниках излагаются по-разному. Вооружена Горячковская была то ли револьвером, то ли отравленной шляпной булавкой, из квартиры физика отправилась то ли в тюрьму, то ли в сумасшедший дом[1372]. По одной из версий, в заключении ее навестил Эйнштейн, и Горячковская была вынуждена признать, что он не Азеф, так как у него гораздо короче нос[1373].

Так или иначе, через год Горячковская снова оказывается в Париже и снова попадает в тюрьму, а затем в психиатрическую лечебницу около Амьена. Последние известные нам сведения о ней относятся к самому концу 1929 года, когда она пытается бежать из больницы, но ее водворяют обратно[1374].

Наталья Яковлева (Хельсинки) «ОТ ИМЕНИ К ПРОТОТИПУ» (КАРТОТЕКА ПРОТОТИПОВ М. С. АЛЬТМАНА)

Роль «документа» в художественном тексте всегда привлекала внимание ученых, в том числе специалистов по культуре XX века с ее особым пониманием биографии[1375]. Значительный интерес в этом отношении представляют материалы, сохранившиеся в архиве М. С. Альтмана, научные изыскания которого в позднесоветский период были сосредоточены на проблемах литературного прототипизма. Перспективу этих исследований Альтман видел в создании словаря прототипов, материалы для которого с 1950‐х годов пополняли многочисленные картотеки ученого, хранящиеся ныне в его личном фонде в Российской национальной библиотеке в Санкт-Петербурге.