Русский модернизм и его наследие: Коллективная монография в честь 70-летия Н. А. Богомолова

Нам уже не раз доводилось высказываться на эту тему, в том числе и в журнале «Вопросы литературы»[1519]. Из статей последнего времени хотелось бы отметить обстоятельную и глубокую работу Ольги Матич «Литература Третьей волны: границы, идеология, язык», опубликованную в НЛО № 127 (3/2014). Статья посвящена «памяти Андрея Синявского» и написана с большой любовью к этому автору. Последняя подглавка («Диаспора: другие тела и скандал») начинается с фразы «Снова взглянем на Синявского как на путеводную звезду»: речь идет и об авторской игре, и об остранении советской жизни в текстах писателя, и о его стилистическом новаторстве. О. Матич подчеркивает, что роль и значение творчества Синявского все еще недооценены, и считает именно эту фигуру центральной для третьей русской эмиграции.

«Когда я писала эту статью, – подчеркивает автор, – я смогла полностью оценить вклад Синявского в постсталинскую русскую литературу и культуру, породивший такое множество литературных и культурных практик как в отечестве, так и за границей, как в его время, так и в будущем. Тут я не стану выяснять, почему его значение кажется недооцененным, но вопрос этот существует»[1520]. Без всякого преувеличения можно сказать, что О. Матич считает Синявского самым ярким писателем «третьей волны» русской эмиграции, внесшим огромный эстетический вклад в развитие русской литературы второй половины ХХ века.

Нам, в свою очередь, с трудом верится, что уже ушедшие в мир иной Василий Аксенов, Фридрих Горенштейн, Юрий Мамлеев, Сергей Довлатов, Георгий Владимов, Владимир Войнович, Эдуард Лимонов – или ныне живущие Саша Соколов, Сергей Юрьенен – согласились бы с таким выводом. Но и не признавать новаторство Синявского в области формы, его яркую фантазию и внутреннюю свободу, свежесть и парадоксальность его суждений тоже было бы странным.

Однако в обстоятельной работе О. Матич есть не только размышления о литературе «третьей волны» эмиграции, но и попытка объяснить, почему в этой среде произошел очень серьезный раскол, почему враждовали Максимов и Синявский, почему журналы «Континент» и «Синтаксис» представляли собой два противоборствующих лагеря. И в этих рассуждениях автора статьи нам видятся серьезные упрощения, готовность следовать той схеме, которую выстроили сами супруги Синявские в многочисленных интервью: как в эмиграции, так и в постсоветской, российской печати.

Например, О. Матич утверждает:

Хотя главными принципами «Континента» были провозглашены безусловный религиозный идеализм, антитоталитаризм, демократизм и беспартийность, различия в политических и эстетических убеждениях, существовавшие между его первой редколлегией и между его авторами, – не говоря уже о самолюбиях и стилях, – быстро разрушили единство. Главная разделительная черта прошла между консервативной фракцией Солженицына–Максимова и демократической – Синявского. Если обобщать, то для первой творчество отождествлялось с абсолютным этическим императивом, что часто приводило к дидактическому морализаторству; вторая настаивала на первичности эстетической задачи и выступала за политический либерализм. Увидев в деятельности «Континента» перерождение советской редакторской манеры, Синявский и Марья Розанова в 1978 году основали «Синтаксис», провозгласив эстетический и политический плюрализм; название журнала, в противовес «Континенту», предполагало ограниченную установку: на язык, стиль[1521].