Русский модернизм и его наследие: Коллективная монография в честь 70-летия Н. А. Богомолова

Поймите же, наконец, многоуважаемый Роман Борисович. Наш журнал спокойно будет существовать самостоятельно, что бы о нем ни говорили в нынешней эмигрантской среде. Повторяю, у нас достаточно для этого авторитета внутри России (беззаветность Сахарова и шесть с половиной лет каторжных лагерей Синявского чего-нибудь да стоят!), а также профессиональной репутации (большинство из нас имеет серьезного и стабильного читателя, как на родине, так и за рубежом). Мы делаем журнал в основном не для эмиграции, а для России и Восточной Европы, и уже получаем огромное число откликов оттуда[1526].

Тем не менее внутренний, межличностный конфликт в редакции постепенно назревал. 19 июля 1975 году Синявский в личном письме Максимову попросил об отставке и сообщил о добровольном выходе из редколлегии. Он объяснял это тем, что «никогда не был склонен к „общественной деятельности“», и участие в «Континенте» лишний раз доказало, что самому ему лучше держаться «островного» положения. Синявский настаивал на уходе и просил принять письмо как личное заявление, выражая вместе с тем надежду на сохранение дружеских отношений с Максимовым.

Днем позже Максимов отвечал Синявскому, что «весьма сожалеет» о его уходе, но принимает это добровольное решение «к сведению и руководству». Настаивая на том, что издание «Континента» дело историческое, Максимов сожалел о том, что расхождения возникли из‐за «эмоциональных пустяков». Под этим эвфемизмом скрывался конфликт между Максимовым и Розановой. В том же письме от 20 июля 1975 года редактор «Континента» подчеркивал:

При всем моем высоком уважении к Марии Васильевне я не могу допустить, чтобы какой-либо из сотрудников журнала мог навязывать последнему свою волю. Если Вы внимательно проанализируете все конфликты внутри «Континента» за этот год, Вы неминуемо придете к выводу, что все они вытекают из химер, которые то и дело возникают в слишком эмоциональном воображении Вашей жены[1527].

Отвечая Максимову 21 июля 1975 года, Синявский вставал на защиту М. Розановой и выражал надежду на то, что в личной сфере ему и Максимову «удастся сберечь тот добрый контакт, который наметился». «Так что, вероятно, на этой (вне редколлегии) – человеческой, писательской скамеечке мы еще сойдемся и посидим»[1528], – заканчивал письмо Андрей Донатович.

Непосредственной причиной ухода Синявского из «Континента» послужило, вероятно, то, что Максимов твердо решил оставить за ним в журнале только литературную критику. В письме Солженицыну от 28 июня 1975 года (за месяц до добровольной отставки Синявского), сообщая о выходе четвертого номера издания и перечисляя содержимое редакционного портфеля, Максимов касался вопроса об отношениях с Синявскими. Характеризуя эти отношения как весьма сложные и конфликтные, Максимов подчеркивал:

Единственное, что в моих силах, это посильно изолировать чету С. от «континентальных» дел. В связи с этим ответственным секретарем журнала назначен известный вам по статьям Евгений Терновский, корреспондентом в Израиле Мелик Агурский, а самому А. Д. отведен строго ограниченный участок – литературоведение. В результате всех этих мер я надеюсь перекрыть всякую утечку информации из журнала, а также полностью нейтрализовать вышеозначенную пару в идейном смысле[1529].