Русский морок

— Товарищ генерал, ну, нельзя сейчас брать их за жабры, выскользнут!

— Откуда такая уверенность? Надо было положить газету перед ней и посмотреть реакцию!

— Ну, мы же не в цирке, чтобы смотреть на реакции. Нам нужно понять, а затем уже знать все до конца!

Генерал жалостливо посмотрел на Быстрова, пожевал губами и тихо, как будто кто-то еще мог услышать, сказал:

— А то вам непонятна вся эта катавасия?! Тут и ежу ясно, шо они спровоцировали все! Начиная от переноса задания по ракетам в Край и кончая этими публикациями.

— Это мы так думаем. А что на самом деле? — мягко огрызнулся Быстров и добавил: — Мы видим только часть конструкции, но не понимаем для чего она и какую цель преследует.

Генерал весело глянул на Быстрова и, как бы отмахиваясь от его слов, зачастил:

— Да, знаем! Уже знаем, если раньше только догадывались, то теперь уже точно можно сказать, шо почем!

Разгоняев, получив указание готовить встречу, связался по телефону с Кротовым и на встрече изложил обстоятельства использования его квартиры для встречи с Хассманн. Кротов слегка задумался и решительно отказался:

— Не надо бы этого делать при мне, тем более у меня. Ей будет неловко, и она потом, если что случится, будет винить только меня. Не хочу я этого, у нас очень серьезные отношения с ней.

— Жениться собрался? — сразу же спросил Разгоняев.

— Да, мы уже так решили. Она должна еще получить согласие там, у себя дома, а потом я сделаю ей вызов, она приедет, и мы зарегистрируем брак. Поэтому сам пойми, не хочу я, чтобы допрос вы вели при мне. Неужели не найдется места, чтобы сделать это?

— Понимаешь, Гена, мы хотели в привычной, домашней обстановке побеседовать, отнюдь не допрос, только несколько вопросов. — Разгоняев сделал еще одну попытку.

Кротов отрицательно покачал головой и сказал, словно ставя точку в этом вопросе:

— Нет, ни в коем случае. Не хочу я вмешивать эти дела в наши отношения, да и вообще, контакты с Тони у меня прерваны, он в обиде на меня, что увел девушку у него. Ну, да ты знаешь, я же отписывался по этому вопросу. Мои функции, как говорится, исчерпаны. Я должен выйти из дела.

Это было неожиданно для Разгоняева, он, пристально глядя на Геннадия, спросил:

— Как это понимать?

— Да вот так! — осмелел Геннадий, который уже начал задумываться над тем, чтобы прекратить свои секретные отношения с КГБ.

— Не горячись. Подумай, у тебя еще много впереди будет вопросов, которые ты сам, один, не сможешь решить без нашей помощи. Ты дал подписку, которая бессрочна и не подлежит отмене. Ты хоть понимаешь серьезность своего заявления. Ну и что будет с тобой, если ты откажешься сотрудничать? Подумай.

Кротов встал, прошелся по комнате, повернулся к Разгоняеву и, не усаживаясь, сказал:

— Давай на этом пока остановимся. Мне не привыкать ко всем невзгодам, как ты знаешь, так что мое желание уйти ты получил, а там делайте, что хотите. Всю дорогу мне было неприятно от всех наших дел, а вот сейчас, когда даже просто сказал, стало легче.

Разгоняев поднялся и молча пошел к двери, открыл ее и, жестом пригласив Геннадия на выход, сказал на прощание:

— Давай, иди и хорошо подумай. Это просто нервы!

Быстров, прочитав отчет Разгоняева, забеспокоился. Заявление Бонзы было совсем некстати, как по текущим событиям, так и в целом. Каштан, не вдаваясь в подробности, сказала, сгребая все бумаги на столе:

— Я заберу его к себе на связь, посмотрю на него поближе. Разгоняев пусть наметит очередную встречу, я подойду. Давайте прямо у меня в гостинице, в любом из ваших используемых номеров, завтра. А сейчас сделаем следующее. Договоритесь с Крейном о встрече в университете, пригласите стажерку на это время, проведем все завтра же. Надо понять ситуацию как можно быстрее.

Дора Георгиевна осторожно постучала в дверь профессора Крейна, которая находилась в самом конце длинного университетского коридора.

— Да заходите! Чего стучать! — раздался голос Гелия Федоровича, и она вошла.

— Профессор, здравствуйте! — Каштан остановилась, оглядывая кабинет. Профессор стоял у нескольких аудиторных досок с мелом в руке и, не поворачиваясь к ней, быстро писал длинные цепочки цифр и символов.

— Здравствуйте! Мы договорились на сегодня, я помню. Еще несколько минуток, я допишу, у меня семинар через час.

Дора Георгиевна подошла ближе к первой доске, потом ко второй, а возле третьей, где Гелий Федорович дописывал в самом низу доски, она остановилась и спросила, неуверенно подбирая слова.

— Мне трудно понять, я не фундаментальный математик, но это топологическое доказательство.

— Ух ты! В КГБ я знаю только одного хорошего математика, моего ученика, Саблина, а теперь, оказывается, там и дамы владеют царицей наук! Верно, это из области топологии. Что окончили?

— Парижскую высшую политехническую школу «Х».

— Ну, это вообще! Впервые сталкиваюсь с таким подготовленным человеком. Рад встрече с вами! — теперь уже Крейн оторвался от доски, положил мел, вытер тряпкой руки и с любопытством стал разглядывать Каштан.