Русский морок

— Так, чего, извините? — спросила Каштан по-русски.

— Все в порядке, мы ошиблись номером. Только своему другу скажите, чтобы молчал! Поняли? До смерти молчал, что видел и, главное, кого видел! Все, пошли! — И они ушли, оглядываясь, по коридору.

— Ну, вы и даете! — только и сказала Дора Георгиевна, возвращаясь в номер. — Пить хотите?

— Да, в горле пересохло от этих гадов! — согласился Геннадий и выпил полный стакан воды из бутылки с надписью «Боржоми».

— Ладно, миновали опасную точку, теперь давайте к делу. Речь пойдет о работе за границей, если вы решили пожениться с Хассманн.

— А просто пожениться можно, без работы за границей? — мрачно огрызнулся Кротов. Ему уже начало все надоедать, эти заходы со стороны Разгоняева, теперь вот эта дама. — А вы кто, собственно?

— Ах да, в суматохе недавних событий не успела представиться. Каштан Дора Георгиевна, полковник Первого Главного управления КГБ СССР. Вот так. Уполномочена руководством сделать вам предложение работать на ПГУ во Франции. Напишите мне свою автобиографию, сейчас!

— А если откажусь?

— Ваше право. До свидания! — Она повернулась к нему спиной.

Кротов сидел, не зная, что ему делать, то ли уходить, то ли продолжить разговор.

— Ну, так что вы? Можете быть свободны! — обернулась к нему Каштан. — Все сказано!

— Нет, не все! Почему вы хотите, чтобы я стал агентом? — Кротов задал этот вопрос, даже не думая о его смысле, а так, по инерции.

— Станете вы, как говорите агентом, или не станете, это пока большой вопрос! Я вижу, что желания такого у вас нет?

— Желание, это одно, а возможности, это другое. Я не думал над этим основательно. Ну, не всерьез я воспринимаю ваше предложение. Какой я агент? Сами посмотрите на меня. Физически развит только природными данными, окончил придурочный факультет журналистики. Там учат обо всем, но ни о чем! Вас греет только Николь и то, что мы решили пожениться! Вам просто нужно пушечное агентурное мясо там, за бугром! Авось что-нибудь принесет в зубах!

— Вы агрессивно настроены, Геннадий! Трагический сарказм, даже издевательство над собой! Все не так.

— А как?

— Пройдете мандатную комиссию и начнете учиться. После учебы будете другим человеком.

— В смысле пройду полную промывку мозгов?

— Слушайте, Кротов, вы переходите грань допустимого! — резко оборвала разговор Каштан. Она впервые встретила такого упирающегося человека, не подверженного романтическому порыву быть разведчиком. Это было странно и даже непонятно для нее.

— Да не перехожу я грань! Говорю то, что есть, и то, что будет. Сами знаете.

— Это что я знаю?

— Знаете! — тоже оборвал разговор Кротов.

Они сидели в тишине, переглядываясь и не порываясь продолжить разговор.

— Дайте бумагу! — вдруг сказал Кротов. — Как писать автобиографию? Со своим психологическим портретом или просто событийно?

— А что, сможете с психологическим автопортретом? — немного ехидно спросила Каштан. Ей начал нравиться этот рыхловатый, даже немного полноватый парень с пронзительными голубыми глазами и острым, бескомпромиссным умом.

— Смогу, как захотите. Я писучий. В смысле писать могу о чем угодно и как угодно. А что потом меня ожидает?

— Пройдете мандатную комиссию, потом еще несколько оценочных инстанций и за учебу в школе № 101.

Кротов выслушав, слегка улыбнулся, потом вздохнул и взглядом поискал ручку на столе.

— Ну, пишите! — сказала Каштан и придвинула ему пачку бумаги, потом, поколебавшись секунду, достала свой «Паркер» и открыла колпачок. — Вот вам прибор!

Кротов с чувством восхищения взял авторучку, придвинул стопку бумаги и принялся писать. Дора Георгиевна накинула пальто, вышла на балкон и села в кресло. Мороза сильного не было. Шел медленный снег.

Глава 3. Краевой центр. «КБхимпром». Тяжелая шпионская работа / «Положенец» из Питера. Очень тяжелое ТФП / Сходка в Ленинграде. Подготовка к уходу

Ноябрь 1977 года. Краевой центр. Документы по изделию «Болид» начали заносить в отдел труда и заработной платы незадолго до перерыва на обед. Виктор Ефимович подготовил смежную со своим кабинетом комнату, внеся туда металлические, несгораемые шкафы, несколько металлических столов расставили вдоль стен. Несгораемые шкафы передали со склада, списанные, другие были заняты, а новые надо было ждать слишком долго.

Осматривая этот интерьер, Виктор Ефимович уже прикидывал, как будет переснимать документы. От волнения внутри у него все сжималось, и он обливался холодным потом, грела только мысль, что он почти проскочил этот опасный зигзаг своей жизни. Задержался на работе почти до десяти часов вечера, пока последний документ не попал в несгораемый шкаф. Лейтенант из особого отдела, которому порядком надоела все эта канитель, с удовольствием поставил и свою подпись под актом принятия, который подготовили два инженера-организатора секретной архивации и делопроизводства.